Array Коллектив авторов - Королевский двор в Англии XV–XVII веков

Весной 1634 г. Уэстон был обвинен в присвоении денег, вырученных от продажи королевского леса, который был предназначен для отправки на верфи. Называлась сумма в 100 тыс. крон. Инициаторами обвинения были архиепископ Лод и Томас Ковентри, барон Ковентри, лорд-хранитель Большой государственной печати в 1625–1640 гг. [740]В течение первой половины 1630-х годов Лод и Ковентри оставались в стороне от противостояния испанской и французской фракций, поскольку, по словам венецианца Гуссони, «осознавали, что лорд-казначей пользуется полным расположением короля, но не упускали случая оспорить его мнение» [741].

Однако теперь им представилась хорошая возможность нанести Уэстону болезненный удар.

Уэстон не смог доказать свою невиновность, он сказался больным и покинул на время двор, дав своим подручным распоряжение отчитаться перед королем в его действиях. Благодаря заступничеству герцога Леннокса и вдовы Бекингема (ее племянник, лорд Филдинг, был женат на дочери Уэстона) лорд-казначей вскоре был прощен королем и смог вернуться ко двору [742]. Хотя Уэстон продолжал пользоваться прежней благосклонностью Карла I, практически все остальные придворные оказались настроенными против него. Однако, по словам венецианского посла, Уэстон обращал на это мало внимания, продолжая увеличивать свое состояние. Несколько месяцев спустя Холланд, занимавший в 1631–1649 гг. должность судьи выездных сессий, предпринял новую атаку на Уэстона, однако Уэстон вновь остался безнаказанным [743].

В марте 1635 г. Уэстон неожиданно скончался. Карл I был крайне опечален потерей верного слуги, финансовые предприятия которого в значительной мере способствовали увеличению дохода короны [744]. Как и в 1628 г., Карл I испытывал определенные сомнения при поиске человека, способного стать для него верным сподвижником, которому король мог бы полностью доверять. Ключевым стал вопрос о назначении нового лорд-казначея. Однако Карл I предпочел отложить на время решение этого вопроса, созвав комиссию казначейства в составе пяти человек, которым стали Лод, Монтагю, Коук, Коттингтон и Уиндебэнк. После смерти Уэстона наибольшие шансы стать ближайшим советником короля оказались у Лода, которого Карл I, по словам венецианского посла Анцоло Коррера, ценил больше других людей в королевстве [745].

Однако Коттингтон не терял надежды заполучить должность лорд– казначея. Коррер сообщает о постоянных конфликтах между членами комиссии казначейства, в особенности между Коттингтоном и Лодом. Карл I наблюдал за происходящим без всякого удовольствия, но не предпринимал никаких действий. Король склонялся к кандидатуре Уэнтворта, но не хотел отрывать его от управления Ирландией, с которым барон справлялся очень успешно [746]. Хотя, по общему мнению, шансы Коттингтона занять пост были выше, в конечном итоге победу одержал Лод: в марте 1636 г. лорд-казначеем был назначен его протеже Джаксон, епископ Лондонский [747].

Несмотря на потерю в лице Уэстона и выдвижение на первые роли архиепископа Лода, испанские силы продолжали пользоваться благосклонностью Карла I. Испании все так же разрешалось набирать добровольцев в Ирландии, в то время как попытки французского посланника Пуньи получить подобную лицензию не увенчались успехом [748]. Однако смерть Уэстона, наиболее влиятельного лица в королевстве, бывшего гарантом стабильности отношений с Мадридом, не могла не сказаться на перспективах подписания англо-испанского соглашения.

В начале мая 1635 г. Франция объявила войну Испании. На первых порах это обстоятельство никак не сказалось на англо-испанских отношениях: испанские корабли с солдатами и золотом продолжали беспрепятственно следовать в Дюнкерк. Когда французский посол маркиз Сенетер прибыл с предложением заключить альянс между Англией, Францией и Голландией, в Уайтхолле его ожидал довольно холодный прием. Вскоре было издано специальное распоряжение для английских летних патрулей, требовавшее от капитанов кораблей повышенного внимания к французам и голландцам, игнорировавшим интересы английских купцов. В поддержку антиголландской стратегии Неколалде Монсон подготовил трактат, осуждающий франко-голландский союз как угрозу английским интересам, а именно – «древнему и безусловному праву первенства в морских водах» [749]. Несмотря на все эти признаки успеха испанской миссии, тайное соглашение между Англией и Испанией так и не было подписано. Особые опасения Неколалде внушил торжественный прием в ноябре 1635 г. племянников Карла I. Испанский посол должен был понимать, что отсутствие каких-либо успехов английской миссии, пребывавшей в Мадриде и Вене с целью добиться компенсации для Пфальца, не способствовало улучшению англо-испанских отношений. С другой стороны, и Генриетта-Мария была крайне рассержена неудачей Сенетера и Пуньи в деле набора добровольцев.

После смерти Уэстона оставшимся членам испанской фракции все больше приходилось считаться с фигурой архиепископа Лода, никогда не питавшего симпатии к Уэстону и его сторонникам [750]. Еще больше ухудшила отношения между Лодом и Коттингтоном неудачная для последнего борьба за должность лорд-казначея. Лод постепенно выдвинулся на первые роли при дворе, став первым советником Карла I. Своим заявлением о пользе разрыва с Испанией Лод довольно быстро завоевал симпатию и расположение королевы и ее профранцузски настроенных сторонников, графов Холланда и Карлайла [751]. Инициатором сближения, по всей видимости, была королева, искавшая поддержки нового советника Карла I. Испанцы подозревали, что за враждебными действиями стояли фигуры Лода и Генриетты-Марии, сблизившихся на почве борьбы с испанской фракцией [752].

В конце 1635 г., когда перед Филиппом IV встала острая необходимость выплаты жалования войскам во Фландрии, Неколалде было приказано добиться от Карла I гарантии свободного прохода испанских судов через Дувр в Дюнкерк. В течение пяти месяцев, как свидетельствует вице-адмирал Пеннингтон, испанцы беспрепятственно переправили сотни тысяч фунтов во Фландрию [753].

Однако теперь у Неколалде, отчаявшегося переубедить Карла I и Коттингтона, не было прежней уверенности в своих силах [754]. Еще одним ударом для испанской стороны стало известие о запрете дальнейшего набора добровольцев в Ирландии. Инициатором принятия этого решения была королева, разозленная тем, что французы, в течение долгого времени добивавшиеся подобного разрешения, так и не смогли получить его у Карла I [755].

В то же самое время в стане англичан также было неспокойно. Королева, Лод и Коук решительно выступили против решения Карла I продолжать помогать Испании в обеспечении ее армии во Фландрии средствами и людьми. Советники настаивали на необходимости пригрозить Испании разрывом отношений, чтобы сделать Филиппа IV более уступчивым в переговорах о судьбе Пфальца. Кроме того, Уиндебэнк и Коттингтон оказались под подозрением в измене [756]. Им было приказано оставить занимаемые ими должности и удалиться в свои загородные имения, где они должны были оставаться до новых указаний [757].