Андрей Медведев - Подлинная история русского и украинского народа

Михаил Меньшиков описал все очень точно — и про будущее Украины, и про мазепинское движение. Его размышления про Украину вообще читаются и сегодня так, как будто он писал их в разгар Майдана-2014. Проблема была только в том, что Меньшиков считался среди образованных кругов идейным антисемитом и черносотенцем. Что во многом правда. В его работах было множество рассуждений о «жидах» и «инородцах», которые грозят разрушить империю. И прислушиваться к рассуждениям Меньшикова по украинскому вопросу считалось вроде бы неприличным.

Впрочем, украинский национализм в начале 20 века оформился еще и потому, что весь 19 век Российская империя своими действиями его так или иначе взращивала. Я писал о странной политике Александра Первого, когда все образование в Малороссии было отдано в руки поляков, именно его решениями было обусловлено то, что фактически Западный Край оказался в управлении польских землевладельцев и дворян. Не малороссийских, а польских.

В учебнике географии Арсеньева, принятом в школах Российской империи с 1820 по 1850 год, население малороссийских губерний было названо «поляками». Великороссы отказывали русским в праве называться русскими. Все изучение исторической науки в школах, как я уже отмечал, строилось и строится на изучении истории Северо-Восточной Руси, огромное пространство от Днепра до Карпат пропадает на несколько сотен лет из русской истории. Пропадает с Литовскими статутами и битвой при Грюнвальде, с историей русской шляхты и борьбы русских людей за сохранение своей идентичности и православия. Собственно, на этой почве, на основе непризнания заслуг Южной и Западной Руси, ее особого пути и истории, и возникали исторические предпосылки украинского сепаратизма. А книги Духинского и «История русов» просто разожгли тлевший огонь. Ощущение брошенности, ощущение, что тебя не считают равным, не видят того, что ты сделал для общего русского развития, подпитанное правильной идеологией, в итоге и сформировало новое восприятие. Раз мы для вас не свои, значит, мы свои для кого-то еще, мы вообще другой народ. И вообще уже в конце 19 века среди многих представителей образованного класса малороссиян, среди киевских, харьковских и одесских студентов и участников громад начинало формироваться мнение, что Малороссия — это едва ли не колония России. Несчастная, обделенная, обворованная. Откуда все вывозят клятые москали.

В действительности, если бы все было именно так, то вряд ли в Малороссии вообще появились бы студенты, способные рассуждать. Зачем они в колониях? А между тем по уровню образования Малороссия обгоняла многие регионы империи, к концу 19 века там было 16 798 начальных школ разных типов и 129 гимназий. В 1865 году в Одессе открылся Новороссийский университет. В 1875 году Нежинский юридический лицей был преобразован в Историко-филологический институт, а через десять лет в Харькове открыли первый в Малороссии Южно-Российский технологический институт. В 1898 году уже в Киеве открыли политехнический институт.

По развитию железнодорожной сети Малороссия тоже была на одном из первых мест в России. В 1868 году запустили железную дорогу от Курска до Бровар, еще через два года ее дотянули до Киева. В справочнике писали:

«Обязанные своим возникновением и процветанием положению на важнейших водных (Киев) и древних сухопутных путях (Харьков), эти города стали особенно быстро развиваться с тех пор, как сделались главными центрами железнодорожных линий. Киев соединен железными дорогами с Москвой, с Варшавой, с Одессой и Австро-Венгрией (через Волочиск); Харьков с Москвой, с Севастополем, с портами Азовского моря и Поволжьем. Вообще, в Малороссии, по сравнению с другими областями европейской России, железнодорожная сеть отличается густотой».

По данным 1906 года, на Днепре числилось 382 парохода и 2218 парусных судов и барж. По числу судов днепровские пароходства были на втором месте после волжских. Торговый флот на Черном море в 1914 году был самым большим в России. В его составе имелось 413 паровых судов. А общие темпы развития экономики в Малороссии в целом были заметно выше общероссийских. При этом важно понимать, что вкладывались сюда в основном не деньги частных инвесторов, а государственные средства. И вообще, большинство малороссов ущемленными себя не ощущали ничуть. Разве что земли в крае не хватало. Вот еще интересный факт: когда украинские политики в начале 20 века стали убеждать малороссов, что им нужна национальная автономия (о полной независимости речи еще не было), то по воспоминаниям Михаила Грушевского, эта идея у депутатов-малороссов в Государственной думе вызывала «тревожный вопрос, не создаст ли это каких-либо преград праву переселяться с Украины на свободные земли как колонизационные территории азиатской России и Уральской области». Как я упоминал, именно малороссы стали активно заселять Туркестанский край в конце 19 — начале 20 века. Там до сих пор, например, по берегам Иссык-Куля стоят деревни, где вдоль дорог тянутся белые трехоконные хаты с голубыми наличниками. Уезжали, конечно, те, кому не хватало земли, однако в целом малороссийские крестьяне считались в Российской империи довольно зажиточными.

И когда в ходе Первой мировой войны русская армия вошла в Галицию, солдаты и офицеры были поражены беднотой и забитостью русских крестьян, населяющих Австро-Венгрию. Особенно вопиюще это смотрелось на фоне ситуации в Малороссии. Но куда больше русских военных поразили стоявшие в каждом селе виселицы, с которых им порой приходилось снимать тела казненных русских людей — мужчин и даже женщин.

«…предводители украинской затеи явно и открыто перешли на сторону немецкого и мадьярского террора в злые дни войны. Для народных масс непонятна была проповедь звериной ненависти к москалям, т. е. великоруссам. Верной интуицией, непосредственным восприятием угадывали и чувствовали родство с ними, как и с белорусами, считая их самыми близкими племенами своей малорусской народности. Чем сильнее был напор на Русь, тем упорнее становилась ее защита на Карпатах. За Русь на виселицы, на расстрелы, на издевательства и муки в Терезине, Талергофе, Вене и других вязницах и концлагерях Австро-Венгрии шли тысячи за тысячами, и страдали, и умирали за русскую веру своих предков, за русскую церковь, за русскую икону, за русское слово, за русскую песню, за русскую душу, за русское сердце, за русскую волю, за русскую землю, за русскую честь и совесть».

О геноциде русских в 1914 году в сегодняшней Австрии не любят вспоминать, хотя, если что, и признают честно — это страшная, позорная страница нашей небезупречной истории. В сегодняшней России про трагедию Галицкой Руси просто никто ничего не знает. Нет ни памятников погибшим, про это не пишут в учебниках, мы предали Галицкую Русь в очередной раз. Те события можно спокойно назвать бойней, и в этом не будет преувеличения. Их можно назвать этнической чисткой невероятных масштабов, которых Европа прежде не знала.