Борис Акунин - Между Азией и Европой. История Российского государства. От Ивана III до Бориса Годунова

Об Анастасии Романовне известно много больше, чем о последующих царицах.

На исходе 1546 года шестнадцатилетний Иван, тогда еще не царь, а великий князь, в присутствии митрополита и бояр произнес речь, поразившую всех внезапной разумностью (как мы помним, совсем незадолго перед тем, во время недоброй памяти Голутвинского похода, да и после него юный государь вел себя бесчинно и безрассудно). Иван сказал, что ему пора жениться и что вначале он подумывал взять в супруги иноземную принцессу, однако боится не сойтись с нею в обычаях и нравах, а потому хочет найти невесту среди своих подданных. Летопись сообщает, что бояре расплакались от радости – видимо, никак не ожидали от непутевого юноши такого здравомыслия.

Царица Анастасия. Лицевой летописный свод

По уже сложившемуся обычаю свезли кандидаток, девушек из лучших родов, устроили смотрины, и в феврале 1547 года царь (как раз за месяц перед тем принявший этот титул) остановил свой выбор на дочери покойного окольничьего Романа Захарьина-Кошкина. (Не нужно удивляться тому, что фамилии у родителей и детей той эпохи не всегда полностью совпадают: к родовому имени прибавляли то личное прозвище, то «отечество»; впоследствии за родом Анастасии закрепилась фамилия «Романовы» – те самые, которые впоследствии создали династию).

Традиция приписывает первой жене Ивана IV всевозможные добродетели: скромность, набожность, кротость, доброту. Трудно сказать, была ли Анастасия в действительности таким уж ангелом (известно, что она враждовала с ближайшим царским советником Алексеем Адашевым), но при ее жизни Иван совершил почти все лучшие свои деяния, и жили супруги, кажется, в мире и согласии.

Анастасия Романовна чуть было не сыграла в русской истории гораздо бóльшую роль. В 1553 году царь заболел «тяжким огненным недугом», то есть какой-то лихорадкой, едва не сведшей его в могилу. Наследник был младенцем, и верные Ивану придворные сплотились вокруг царицы, готовясь провозгласить ее регентшей. Но царь выздоровел, и Анастасии не пришлось повторить судьбу Елены Глинской.

Летом 1560 года молодая царица захворала и вскоре умерла. Ходили слухи (впрочем, обычные в подобных случаях), что ее отравили. Пишут, что Иван вроде бы очень тяжело перенес эту потерю, однако не прошло и десяти дней после ее кончины, как царь объявил о намерении жениться вновь, и теперь непременно на дочери или сестре иноземного государя.

У польского короля было две незамужние сестры, и царь затеял сватовство к младшей, Екатерине, но препятствием стало различие в вероисповедании – вечная проблема брачных переговоров Москвы с европейскими дворами. Тогда Иван удовольствовался дочерью малозначительного, но все же чужестранного властителя – князя «пятигорских черкас» Темрюка. Зато не возникло трудностей с религией: пятнадцатилетняя княжна Кученей ради столь выгодного союза охотно приняла православие и стала называться на Руси царицей Марией Темрюковной.

Эту женщину русские летописи и историки не жалуют, рисуя ее исключительно в черных красках и приписывая ей дурное влияние на венценосного супруга. Брак по времени совпал с введением Опричнины и другими страшными событиями, а на Руси всегда любили объяснять злодейства монархов чьим-нибудь дурным воздействием. «Сия Княжна Черкесская, дикая нравом, жестокая душою, еще более утверждала Иоанна в злых склонностях», – пишет Карамзин, но довольно трудно поверить, что очень молодая, вряд ли хорошо владевшая русским языком женщина могла манипулировать царем, который в то время был уже на четвертом десятке.

Мария Темрюковна умерла после восьми лет замужества, в 1569 году.

После этого Иван IV еще несколько раз, вплоть до конца жизни, пытался найти себе жену равного статуса – из какого-нибудь правящего дома.

Царю очень хотелось заполучить польскую принцессу Екатерину, в руке которой ему отказали. У Ивана, привыкшего получать всё, чего он добивался, это желание стало чем-то вроде навязчивой идеи, так что дело со временем приняло скандальный оборот. Екатерина была выдана за шведского принца Юхана (Иоганна), правившего Финляндией. Юхан был братом короля Эрика XIV и постоянно враждовал с ним, за что угодил в темницу. Тогда Иван IV сделал Эрику выгодное предложение: отдай за меня Екатерину, а я за это уступлю тебе часть Прибалтики. То, что муж Екатерины был жив, да и сам царь женат (на Марии Темрюковне) препятствием Ивану не казалось. От супруги он всегда мог избавиться, а шведский король, по его представлению, так же легко мог прикончить брата. Это предложение, при всей его чудовищности, по крайней мере не выходило за рамки здравого смысла. Однако три года спустя, когда Юхан сверг сумасшедшего Эрика и занял престол, Иван посмел обратиться с тем же требованием уже к новому королю, то есть к мужу Екатерины! В письме из Москвы говорилось: «Если Яган-король и теперь польского короля сестру, Екатерину-королевну, к царскому величеству пришлет, то государь и с ним заключит мир по тому приговору, как делалось с Ериком-королем». Нечего и говорить, что шведско-русским отношениям такая инициатива на пользу не пошла.

Екатерина Ягеллонка. Лукас Кранах Младший

Другой, не менее сумасбродной затеей уже последних лет правления Грозного была попытка сватовства к английской королеве Елизавете, про которую Иван узнал, что она, оказывается, «пошлая девица», то есть старая дева. Но жених в то время и сам был уже немолод, а между Англией и Русью как раз завязалась выгодная торговля через Белое море – по мнению царя, такой брак сулил обеим сторонам выгоды. (Был тут у Ивана и еще один интерес, о котором речь пойдет ниже.)

В Лондоне очень хотели торговать, но к предложению далекого и, с британской точки зрения, полудикого властителя, к тому времени уже обладавшего скверной репутацией, всерьез не отнеслись – ответили вежливым отказом. Тогда Иван велел своему послу узнать, нет ли какой-нибудь свободной английской княжны, королевской родственницы. Оказалось, есть – Мария Гастингс, Елизаветина племянница. Царя устраивала и племянница. Англичане отговорились тем, что невеста не достойна столь блестящей партии: и родство-де с королевой дальнее, и «рожей не самое красна». Иван Васильевич сказал послу Джерому Боусу, что будет тогда искать какую-нибудь другую подходящую англичанку и наверняка сделал бы это, если бы вскоре не умер.

Таким образом, усилия царя найти иностранную невесту были тщетными. После черкешенки Марии Темрюковны государь женился только на соотечественницах.