Борис Акунин - Между Азией и Европой. История Российского государства. От Ивана III до Бориса Годунова

Устранив общую опасность, московские сильные люди начали враждовать между собой.

Оставленный покойным «триумвират» продержался всего несколько месяцев и был разгромлен стороной, которая, по-видимому, никем всерьез не принималась – вдовствующей великой княгиней. И сам Василий, и его бояре относились к молодой Елене Глинской просто как к матери будущего государя. По представлениям тогдашних русских людей женщина должна была сидеть в тереме и не покушаться на управление чем бы то ни было, тем более государством. Однако Елена была воспитана в иных традициях и к тому же оказалась человеком решительным, до безжалостности твердым.

Овдовев, она поступила не по-русски, а по-европейски: обзавелась фаворитом. Князь Иван Овчина-Телепнев-Оболенский, имевший важный придворный чин конюшего и тесно связанный с членами Боярской думы, которых «триумвиры» отодвинули от власти, не только завоевал сердце великой княгини, но и не побоялся вступить в конфликт с ее дядей, прославленным Михаилом Глинским. В этом противостоянии Елена взяла сторону не дяди, главы ее рода, а любовника. Удар был нанесен в августе 1534 года, когда Михаила Глинского по приказу государыни арестовали. Сделать это оказалось не так уж трудно, поскольку, в отличие от Захарьина-Юрьева и Шигоны-Поджогина, у князя Глинского, человека иноземного и к тому же много лет просидевшего в заточении, не было своей партии. Племянница посадила дядю обратно в ту же тюрьму, где старик вскоре умер. Тем самым Елена избавилась не только от непрошеного опекуна, но и от самого опасного члена «триумвирата». Двое остальных были менее активны и без дальнейшей борьбы отошли в тень.

Так свершился первый переворот. В стране установилась власть великой княгини Елены и князя Овчины-Оболенского.

Во всей старомосковской истории есть только еще один случай официального «женского» владычества: правление царевны Софьи в конце XVII века, но о Глинской мы знаем гораздо меньше, чем о старшей сестре Петра Первого. Елена несомненно была женщиной умной и волевой, если сумела переиграть многоопытных интриганов и не побоялась, в нарушение всех московских обычаев, вывести на первый план своего возлюбленного.

Зато мы знаем, как она выглядела.

Этот скульптурный портрет был сделан по результатам вскрытия гробницы Елены в 1998 году. Она была красивой, пропорционально сложенной, довольно высокого по тем временам роста (165 см) и рыжеволосой – впрочем, последнее обстоятельство вряд ли было известно современникам, поскольку женщины столь высокого положения всегда тщательно прикрывали волосы.

Елена Глинская. Реконструкция С. Никитина

Все сколько-нибудь значительные деяния этого скудного свершениями периода русской истории были осуществлены в короткий период Елениного правления.

Была проведена давно уже необходимая денежная реформа. Наследие былой раздробленности – хождение множества разновесных монет – очень затрудняло и торговлю, и сбор всевозможных пошлин. При Елене наконец стали чеканить стандартную серебряную «копейку», названную так по изображению всадника с копьем.

Столица обзавелась еще одним поясом обороны – Китайгородской стеной, защитившей часть московских посадов, которые прежде в случае угрозы вражеского нападения нужно было предавать огню.

Кроме того, в 1537 году Елена провела жестокую, но необходимую для государственного единства операцию по устранению последнего потенциального претендента на престол – князя Андрея Старицкого. Как бы смирно тот ни сидел в своем уделе, но пока он был на свободе, положение маленького Ивана оставалось непрочным.

Когда великая княгиня стала требовать, чтобы князь явился в Москву, стало ясно, что это не к добру. Андрей Иванович долго тянул время, сказываясь больным. Наконец, желая продемонстрировать свою кротость и лояльность, отправил в столицу всю свою немалую дружину – то есть добровольно разоружился. Этого-то безжалостная правительница, по-видимому, и ждала. На беззащитную Старицу пошли московские полки. Перепуганный Андрей кинулся в бега, но ни на мятеж, ни на эмиграцию решимости у него не хватило. В конце концов он поддался на обещания милости, явился к Елене, но милости не дождался. Приближенных Старицкого повесили, а самого его посадили в заточение, почему-то заковав ему голову в «железную шляпу». Андрей Иванович, человек уже пожилой, в положении «железной маски» продержался недолго и скоро умер. (Нельзя не отметить, что все враги Елены Глинской умирали очень быстро и удобно – вероятно, не без посторонней помощи.)

Наверное, из этой суровой, сильной женщины получилась бы неплохая регентша, которая благополучно «додержала» бы государство до совершеннолетия сына, но в апреле 1538 года Елена Глинская, едва дожив до тридцати лет, скончалась. Герберштейн, повторяя ходившие в Москве слухи, утверждает, что правительницу отравили, и это вполне возможно. Однако смерть могла произойти и по естественным причинам. Известно, что в последний год жизни великая княгиня много хворала и ездила по монастырям молиться об исцелении.

Лишившись покровительницы, князь Овчина-Оболенский не продержался и недели. На седьмой день по кончине Елены произошел переворот: временщика схватили, посадили в заточение и, чтобы не обагрять рук кровью, «умориша гладом и тягостию железною».

Во главе третьего по счету правительства оказался могущественный клан Шуйских – Рюриковичей из рода суздальских князей. Их предводителем был знаменитый Василий Васильевич – тот самый воевода, что после Оршинского разгрома (1514) сумел удержать Смоленск, повесив на стенах изменников. Не ограничившись устранением Овчины-Оболенского, этот крутого нрава боярин, за молчаливость прозванный Немым, изгнал из думы своих врагов, а злейшего из них, «великого дьяка» Федора Мишурина предал бессудной казни. Затем Василий Шуйский женился на казанской царевне Анастасии (дочери крещеного татарского царевича Петра и Евдокии, сестры Василия III), чем еще больше закрепил свое первенство, взяв титул «наместника на Москве». Однако новый правитель провластвовал недолго. Через несколько месяцев он тяжело заболел и умер.

Партию Шуйских возглавил его брат Иван Васильевич, не отличавшийся государственными талантами. Он испортил отношения со многими влиятельными боярами, а затем и с высшим духовенством, изгнав митрополита Даниила и поставив на его место троице-сергиевского игумена Иоасафа, который скоро переметнулся в противоположный стан. К лету 1540 года Иван Шуйский оказался практически в изоляции. Митрополит Иоасаф и его союзник князь Иван Бельский, неважный полководец (тот самый, кто бездарно воевал под Казанью), но весьма ловкий интриган, без особенного труда оттерли чванливого и неумного Ивана Шуйского от власти.