Марк Твен - Личные воспоминания о Жанне д'Арк сьера Луи де Конта, её пажа и секретаря

Иногда мы взвешивали наши ничтожные шансы и старались все-таки не терять надежды. Паладин и говорить об этом не мог: если у нас была хоть какая-то надежда, то у него не было никакой. Обычно Ноэль Рэнгессон и сам избегал касаться этого предмета, но только не в присутствии Паладина. Однажды, когда мы все-таки заговорили о свите, Ноэль сказал:

- Не унывай, Паладин! Мне нынче приснилось, будто ты один из всех нас получил должность. Не бог весть какую - не то лакея, не то еще какого-то слуги, но все же...

Паладин приободрился и повеселел: он верил в сны и всевозможные приметы. Он сказало надеждой в голосе:

- Вот хорошо, если б сбылось. А как ты думаешь - сбудется?

- Наверняка! Мои сны почти всегда сбываются.

- Ноэль, если твой сон сбудется, я тебя расцелую! Слуга при главнокомандующем французской армией - ведь про него узнает весь свет! Дойдет и до нашей деревни. Пусть подивятся! А еще говорили, что из меня не будет толку. Так ты думаешь - сбудется?

- Ручаюсь.

- Ноэль, уж если сбудется - век тебе буду благодарен! Одна ливрея, должно быть, чего стоит! Пусть узнают в деревне, то-то будут дивиться эти олухи! "Слыхали, скажут, наш-то Паладин - слуга у самого главнокомандующего, у всех на виду! До него теперь, скажут, рукой не достанешь!

Он стал расхаживать по комнате и так размечтался, что мы не могли за ним угнаться. Но вдруг он остановился; радость на его лице померкла и сменилась тревогой. Он сказал:

- Ох нет, не бывать этому! Как же это я позабыл про ту несчастную историю в Туле? Я с тех пор старался не попадаться ей на глаза, думал забудет, и простит. Да нет, не забудет! Разве можно такое забыть? А ведь если рассудить, я не виноват. Почему я говорил, что она обещала выйти за меня замуж? Потому что меня подучили, ей-богу подучили! - Дюжий детина готов был заплакать. Он проглотил слезы и сказал сокрушенно: - Раз только в жизни и соврал, и надо же было...

Его прервали негодующие возгласы, но не успел он продолжить, как явился ливрейный слуга д'0лона и сказал, что нас требуют в штаб. Мы встали, а Ноэль сказал:

- Ну, что я вам говорил? Недаром я, значит, пророчил! Сейчас он получит должность, а нам надо будет его поздравлять. Идем!

Но Паладин побоялся идти, и мы ушли без него.

Когда мы предстали перед Жанной, окруженной блестящими рыцарями в доспехах, она встретила нас приветливой улыбкой и сказала, что берет нас всех в свою свиту, ибо хочет иметь при себе старых друзей. Это было для нас нежданной и большой честью - ведь она могла взять вместо нас знатных и влиятельных людей, - но мы не знали, как выразить ей свою благодарность и как говорить с ней, - ведь она была теперь так высоко вознесена над нами. Мы по очереди выходили вперед и получали назначение от нашего начальника д'0лона. Всем нам достались почетные должности: прежде всего - обоим рыцарям, потом братьям Жанны. Я был назначен первым пажом и секретарем, вторым пажом был молодой дворянин по имени Рэймон. Ноэля назначили гонцом для особых поручений. У нее было также два герольда и капеллан по имени Жан Паскерель; еще ранее был назначен дворецкий и несколько слуг.

Вдруг Жанна огляделась и спросила:

- А где же Паладин?

Сьер Бертран сказал:

- Он понял, что его не звали, ваша светлость.

- Нехорошо. Позовите его.

Паладин вошел со смиренным и виноватым видом. Он остановился в дверях, не решаясь подойти ближе. Было видно, что он испуган и растерян. Жанна приветливо обратилась к нему и сказала:

- Я следила за тобой в походе. Начал ты плохо, но потом пошло лучше. Ты с детства любил хвастать, но в тебе скрыта настоящая отвага, и ты у меня еще проявишь ее.

При этих словах лицо Паладина просияло:

- Ну как, пойдешь .за мной?

- Хоть в огонь! - сказал он; а я подумал: "А ведь она, пожалуй, и в самом деле сделает героя из этого хвастуна. Вот еще одно из ее чудес".

- Верю, - сказала - Жанна. - Вот - возьми мое знамя. Ты будешь при мне безотлучно, а когда Франция будет спасена, вернешь мне его обратно.

Он взял знамя, которое сейчас осталось нам как одна из драгоценнейших реликвий, и голос его дрожал от волнения, когда он произнес:

- Если я когда-нибудь окажусь недостойным твоего доверия, пусть мои товарищи меня прикончат. Я знаю, что могу в этом на них положиться.

Глава XI. Кампания начинается

Мы с Ноэлем шли домой и долго молчали - так мы были поражены. Наконец Ноэль очнулся от раздумья и сказал:

- Первые станут последними, и наоборот, - это еще в евангелии сказано, так что нечего удивляться. Высоко, однако ж, вознесся наш верзила!

- Истинно так. Я сам еще не опомнился от удивления. Это ведь самая почетная должность, какую она могла дать.

- Да. Генералов много, и она может произвести еще и новых. А Знаменосец только один.

- Верно. После нее это в армии самая почетная должность.

- И самая завидная. На нее претендовали два герцогских сына, как мы знаем. И подумать, что она досталась этой самодовольной ветряной мельнице! Вот это, можно сказать, возвышение!

- Да, оно похоже на возвышение самой Жанны, только в миниатюре.

- Не знаю, чем объяснить это.

- А я, кажется, знаю.

Ноэль был удивлен и бросил на меня быстрый взгляд, чтобы увидеть, не шучу ли я. Он сказал:

- Я думал, ты шутишь, но вижу, что нет. Может, разгадаешь мне эту загадку?

- Пожалуй. Ты, верно, заметил, что старший из наших рыцарей человек вдумчивый и от него можно часто услышать разумное слово. Так вот, однажды, когда мы с ним ехали рядом, мы заговорили о необычайных дарованиях Жанны, и он мне сказал: "Величайший из ее талантов - это зоркий глаз". На это я сказал, не подумав: "Зоркий глаз? Что ж тут такого? Он у всех нас есть". "Нет, - ответил он, - мало у кого он бывает". И он объяснил мне, что хотел сказать. Обыкновенный глаз видит внешнюю сторону вещей и по ней судит, а зоркий глаз смотрит глубже: он читает в сердцах и умеет видеть в человеке то, чего трудно ожидать по внешнему виду я чего не увидеть обычному глазу. Величайший военный гений, сказал он, потерпит крах, если не имеет зоркого глаза и не сумеет правильно выбрать подчиненных. Такой глаз безошибочно видит, кто годится для стратегии, кто - для стремительной и дерзкой атаки, кто - для упорного, терпеливого сопротивления; он всех расставляет правильно - и этим побеждает; полководец, не наделенный зорким глазом, размещает их неправильно - и проигрывает. Я понял, что он прав относительно Жанны. Когда она была еще ребенком, к нам однажды забрел бродяга; ее отец и мы все сочли его негодяем, - а она разглядела под лохмотьями честного человека. Когда я обедал у правителя Вокулёра, я не сумел разглядеть наших рыцарей, хотя и беседовал с ними добрых два часа, Жанна пробыла там пять минут и не сказала с ними ни слова, а поняла, что это люди достойные и верные, - и суждение ее подтвердилось. А знаешь, кого она назначила в Блуа ведать новобранцами - этими остатками арманьякских шаек, этими отчаянными головами? Самого Сатану - Ла Гира, первого в мире забияку, безбожника и неистового богохульника! Кто же лучше него справится с этими дьяволами? Ведь он сам - главный дьявол, он один стоит всех остальных! Да к тому же, наверное, доводится отцом большинству из них. Она временно назначила его командовать ими, до своего приезда в Блуа, а там она, конечно, займется ими сама, - или я плохо ее знаю, даром что знаю столько лет! Будет на что поглядеть: ангел в белых доспехах во главе этого адского сброда, отребьев рода человеческого!