Array Коллектив авторов - Россия, Польша, Германия: история и современность европейского единства в идеологии, политике и культуре

Роберт Говард Лорд, размышляя над русско-прусским трактатом о разделе Польши, заключенным 23 января 1793 г., обратил внимание на его антиякобинскую направленность и сделал вывод, что Фридрих Вильгельм II и Екатерина II отдавали себе отчет в невозможности ссылок на исторические права, поскольку история не давала к тому никакого подобающего предлога [558]. Представляется, однако, что ранее Екатерина II отнюдь не отказывалась от поисков таких предлогов, но даже ссылалась на них для обоснования и оправдания захватнических планов. Об этом свидетельствуют приведенная Записка, а также фрагменты инструкций и манифеста о разделе Польши и адресованное Гримму письмо, которое, по замыслу императрицы, должно было оказать пропагандистское воздействие на общественное мнение Западной Европы.

Стоит также обратить внимание, что выдвинутые Екатериной II аргументы в пользу российских прав на территории Речи Посполитой, независимо от их очевидной несостоятельности с точки зрения международного права, постоянно воспроизводились в российской, а затем в советской историографии и пропаганде. Разделяли эти тезисы и те историки, которые занимали критические позиции по отношению к официозной концепции истории России. Уже у С.М. Соловьева в книге 1863 г. «История падения Польши» утверждается, что в 1792 г. в Петербурге на второй раздел «смотрели уже не как на раздел Польши, но как на соединение раздробленной России» [559]. Н.И. Костомаров в написанном в конце 1860-х гг. труде «Последние годы Речи Посполитой» выделял три причины, которыми якобы руководствовалась Россия в своей политике. Политической причиной являлся императив «собирания русских земель», религиозной – защита притесняемого православия, наконец, общественной – стремление к освобождению русского народа от подданства и угнетения [560]. Подобные взгляды выражал и М.О. Коялович [561], который еще в большей степени, чем Костомаров, оправдывал политику разделов необходимостью защиты православия и угнетенных русских крестьян, приписывая даже Екатерине II (хотя только в период второго раздела) действия в духе великорусского национализма.

В изданной в 1888 г. классической работе Н.И. Кареева «Падение Польши в исторической литературе», посвященной историографии разделов, приведены и иные точки зрения русских историков [562], которые оспаривали представления в духе наивных суждений Костомарова и идеологически выверенных тезисов Кояловича. Критикуя изложенные положения и близкие к ним концепции историографии, эти историки указывали, что политическим элитам России XVIII в. были чужды национальные чувства в современном их понимании. Дворянские верхи в России не ощущали национальной общности с белорусским и украинским крестьянством и не стремились освобождать их от угнетения, будучи сами угнетателями крепостных в России. В отношении Польши они руководствовались соображениями политического прагматизма, даже когда в пропагандистских целях прибегали к лозунгу защиты православия.

Практика международных отношений убедительно свидетельствует, что в территориальных спорах ссылки на исторические и религиозные аргументы в противовес международному праву имеют чисто пропагандистское значение. В свою очередь в XX в. международная научная дискуссия о разделах Речи Посполитой продемонстрировала, что этнографическая аргументация лишена в этом вопросе каких-либо научных оснований и неубедительна в политическом отношении, однако ряд видных современных русских писателей и публицистов, например Л.Н. Гумилев [563], постоянно обращаются ко взглядам, выработанным в правление Екатерины II.

Иногда подобные высказывания приобретают едва ли не характер официальной позиции российской историографии, как это было в изданном в 1998 г. обобщающем труде по истории внешней политики России в XVIII в. [564], где в части, посвященной политике в отношении Речи Посполитой, находим тезис, что разделы Польши были актом бесправным, но далее автор, почти дословно повторяя утверждение Екатерины II из письма к Гримму, заявляет, что Россия не заняла ни пяди «национальной польской территории» и вообще присоединение к России белорусских и украинских земель Речи Посполитой имело прогрессивный характер и оказало благотворное воздействие на дальнейшее развитие этих народов. Однако в современной российской историографии представлены и иные концепции [565]. Думается, что развернувшаяся дискуссия будет способствовать преодолению наследия воззрений на историю Екатерины II и связанной с ними историографической традиции.

Перевод с польского Вадима Волобуева

История издания документов, относящихся к разделам Речи Посполитой, насчитывает более двухсот лет. Уже в конце XVIII в. европейской общественности были известны Санкт-Петербургские конвенции 1772–1797 гг. (за исключением секретных статей), которые были опубликованы отдельными изданиями, а также широко цитировались в периодической печати того времени. Исследователи международных отношений и специалисты в области дипломатии в конце XVIII – начале XIX в. пользовались включенными в сборники международных договоров текстами документов, определивших международно-правовые условия разделов Речи Посполитой. Указанной публикаторской деятельности способствовали возросший в эпоху Просвещения интерес к международным отношениям и развивающиеся исследования международного права. Активная работа по изданию в научных целях текстов международных договоров продолжилась и в последующие столетия.

Большинство документов, относящихся к первому разделу Речи Посполитой, было опубликовано уже в 80-х гг. XVIII – первом десятилетии XIX в. Это Санкт-Петербургские конвенции от 5 августа (25 июля) 1772 г., договоры между Речью Посполитой и Австрией, Пруссией и Россией от 18 сентября 1773 г., документы, дополняющие эти договоры, а также соглашения об установлении границ шляхетской республики со странами-захватчиками. Помимо указанных договоров опубликованы и другие документы, имеющие отношение к разделу Речи Посполитой: декларации Австрии, Пруссии и России о причинах, приведши х к занятию части территории Речи Посполитой, ответные декларации Речи Посполитой, а также манифесты дворов Австрии, Пруссии и России с обоснованием права этих государств на отторгнутые территории Польско-Литовского государства. Начиная со второго десятилетия XIX в. в сборниках международных договоров появляются публикации и основных документов второго и третьего разделов Речи Посполитой. Требования, которые предъявлялись к публикации документов как в Речи Посполитой, так и в других европейских государствах, отвечали задачам государственной политики конкретного государства и отражали политическую позицию составителей сборника.