Array Коллектив авторов - Россия, Польша, Германия: история и современность европейского единства в идеологии, политике и культуре

Аденауэр понимал, что любая деятельность федерального правительства контролируется державами-победительницами. После принятия Оккупационного статута в сентябре 1949 г., Аденауэр делает заявление, в котором определил позицию федерального правительства. «Любая деятельность федерального правительства или бундестага (федерального парламента. – Н.Л. ) во внутренних делах Германии подвергается влиянию зарубежных стран. В результате оккупации страны, принятия Рурского статута, плана Маршалла и других политических актов Германия теснее переплетена с зарубежьем, чем когда бы то ни было. Я полагаю, что верховные комиссары, исходя из возложенной на них высокой ответственности за судьбу Германии, не будут принимать важные решения в германских внешнеполитических делах, не посоветовавшись заранее с федеральным правительством» [904]. Аденауэр не делал секрета, что основное направление его внутренней и внешней политики ориентировано на Запад: «Мы не сомневаемся, что по нашему происхождению и по нашему образу мыслей мы принадлежим западноевропейскому миру. Мы заинтересованы поддерживать тесные отношения, в том числе и личного порядка, со всеми странами, но особенно с нашими соседями – странами Бенилюкса, Францией, Италией, Англией и северными государствами» [905]. Ближайшие соседи ФРГ на востоке – Польша и Чехословакия, ориентированные на СССР, в этот перечень не попали. Особу ю роль Аденау эр отводил США. «Еще ни разу в истории страна-победительница не пыталась в такой степени помочь побежденной стране и содействовать ее восстановлению, как это сделали и делают Соединенные Штаты Америки по отношению к Германии» [906]. Хотя канцлер ФРГ и не относил себя к прагматикам, он понимал, что «рано или поздно одна или другая сторона в любом случае предприняла бы попытку привлечь немецкий потенциал на свою сторону» [907]. Аденауэр знал, что прозападная ориентация практически закрывает все возможности объединения Германии, которые во многом зависели от СССР. Он понимал, что все подходы к объединению связаны с ростом политического влияния на страну со стороны СССР, и не хотел этого.

Западная политика Аденауэра уже с первых шагов приносила стране весомые дивиденды. Через два месяца после принятия Оккупационного статута ФРГ смогла добиться пересмотра ряда его положений. 22 ноября 1949 г. федеральный канцлер подписывает с западными верховными комиссарами Петерсбергский договор, по которому Германии было разрешено устанавливать консульские отношения с другими государствами и вступать в международные организации. Были сняты ограничения на строительство морских судов, остановлен демонтаж предприятий, особенно в промышленно развитой Рурской области [908]. Договор давал возможность Германии принять участие в «плане Маршалла» и вступить в Совет Европы.

В марте 1951 г. союзники отказались от надзора за западногерманским законодательством. В области внешней политики права федерального правительства были значительно расширены. В ФРГ было создано Министерство иностранных дел, которое возглавил сам Аденауэр, учреждены консульские и дипломатические представительства за рубежом. 2 мая 1951 г. ФРГ стала полноправным членом Совета Европы и подписала договор об образовании Европейского объединения угля и стали, несмотря на противодействие Франции. Это было крупным политическим и экономическим успехом. Немалая роль в достижении этого принадлежала лично канцлеру.

Вопрос об интеграции ФРГ в европейскую экономическую систему был связан с проблемой возмещения ущерба в период Второй мировой войны. В феврале 1953 г. в Лондоне прошла международная конференция, которая обсудила вопросы репараций странам, пострадавшим в войне. Уже 27 февраля 1953 г. ФРГ заключила с 18 странами соответствующие соглашения о возмещении материального ущерба [909].

Следующим пунктом превращения ФРГ в ведущую европейскую державу стал вопрос о создании германских вооруженных сил. Это была очень болезненная тема. Европа еще хорошо помнила ужасы войны. Страх перед возрождением германского милитаризма был еще очень велик. Слишком мало времени прошло. Но такая экономически сильная страна не могла остаться в стороне от европейской и мировой политики. В первую очередь это было связано с той ролью, которую ФРГ отводили США и их ближайшие союзники по блоку НАТО в противостоянии с СССР и в противоборстве двух мировых систем. США вкладывали огромные средства, чтобы интегрировать ФРГ в систему экономического и политического противодействия социалистическому лагерю, и были не против возрождения немецких вооруженных сил под соответствующим контролем с их стороны. Однако Европа опасалась восстановления германской военной мощи. Блокада Западного Берлина 1948–1949 гг. и война в Корее позволили американцам добиться согласия своих европейских союзников. В июне 1950 г. в Бонне и Париже начались переговоры о возможном военном вкладе со стороны ФРГ в союз западных держав. Канцлер Аденауэр был горячим сторонником создания «новой» немецкой армии. В своих воспоминаниях он приводил веские, с его точки зрения, аргументы, которые обосновывали необходимость создания собственных вооруженных сил. В их основе был заложен тезис об угрозе наращивания военного потенциала СССР в «советской зоне оккупации». Пугая американцев советскими танками, он и в действительности не исключал возможность силового решения «германского вопроса» со стороны СССР. Однако прежде всего канцлер исходил из того, что наличие собственных вооруженных сил позволило бы Германии обрести полный государственный суверенитет и интегрироваться в западноевропейскую федерацию [910]. Союзники выдвинули свои требования, которые в то время и в сложившихся условиях канцлер расценил как приемлемые для ФРГ. Германские вооруженные силы должны были быть интегрированы в структуры НАТО либо влиться в западноевропейские вооруженные силы и подчиняться союзному командованию. В итоге 26 мая 1952 г. в Бонне был заключен «Германский договор», который впоследствии в несколько измененном виде вошел в Парижские соглашения 1954 г. Этот договор подготовил юридическую базу для последующей послевоенной милитаризации ФРГ и вступления ее в НАТО. «Общий договор», или Договор об отношениях между ФРГ и тремя державами, был подписан ФРГ, США, Великобританией и Францией. «Оккупационный статут» был отменен. ФРГ получила практически полный суверенитет во внутренней и внешней политике с оговорками о праве размещения союзных войск на территории Германии. ФРГ получила право представительства немецкой нации за рубежом. Другими словами, Германская Демократическая Республика и граница по Одеру – Нейсе между двумя германскими государствами игнорировались. 27 мая 1952 г. в Париже Франция, Бельгия, Голландия, Люксембург, Италия и ФРГ подписали совместный договор о создании военного союза – Европейского оборонительного сообщества. Это делалось не без участия США в целях сколачивания военного антикоммунистического блока. Опасения европейской общественности перед угрозой возрождения германского милитаризма и реваншизма были настолько велики, что летом 1954 г. Национальное собрание Франции отказалось ратифицировать этот договор, стремясь сохранить независимую военную политику. На идее совместных вооруженных сил западноевропейских государств на долгое время был поставлен крест. Это говорило о том, что время интегрированной во всех областях Европы еще не наступило [911]. Правительства стран Западной Европы отнюдь не были готовы еще к союзническим отношениям с ФРГ без непосредственного участия и прямого руководства подобным объединением со стороны США. Единственным исключением из этого правила можно, пожалуй, считать только подписанный в 1948 г. Брюссельский договор, по которому ФРГ смогла интегрироваться в новую военно-политическую систему – Западноевропейский союз. Положение договора о военной взаимопомощи делало его договором коллективной военной безопасности в Европе и открывало ФРГ дорогу к вступлению в НАТО, что, собственно, и составляло в то время главную цель Вашингтона в отношении Западной Германии.