Евгений Джугашвили - Мой дед Иосиф Сталин. «Он – святой!»

Однако вернемся еще раз к телеграмме от 18 июня. Ни в одном архиве МО ее не нашли. Она исчезла! Напомню, что «Воспоминания и размышления» были изданы во времена огульного поношения Сталина. Известно, какие погромы в архивах устраивали люди Н. Хрущева. И, тем не менее «похоронить» опасный документ не удалось. Писатель-исследователь Ю.И. Мухин уже в 1990 году обнаружил в следственном деле по обвинению командования ЗапОВО в томе 4 на 70 странице зафиксированные показания начальника связи фронта генерала А.Т. Григорьева: «И после телеграммы начальника Генерального от 18 июня войска округа не были приведены в боевую готовность». Находка (открытие) Ю.И. Мухина сходу опрокидывает телегу лжи о начальном периоде войны!!! Оказывается, все было не так, все было иначе.

Итак, не за несколько часов, как утверждает Жуков, а за целых три полных дня Сталин дал команду на приведение войск приграничных округов в боевую готовность. Однако почти все маршалы как один, в своих мемуарах приводят только директиву от 21 июня. Другими словами они вместе с Министром обороны обвиняют Сталина в катастрофе 1941 года. Выполнять столь подлую миссию – писать о войне в угоду авантюрного карьериста – задача не из легких. Но они справились. Правда, не совсем хорошо. Как бы маршалы ни старались в своих мемуарах, так или иначе, все равно присутствие телеграммы от 18 июня очевидно!

Так, например, Маршал Советского Союза А.М. Василевский в своих мемуарах «Дело всей жизни» не рискнул открыто сказать об этой телеграмме. Тем не менее, говоря о мероприятиях правительства перед нападением Германии, все-таки написал: «19 июня в Одесском округе получили приказ маскировать аэродромы, воинские части, парки, склады и базы и рассредоточить самолеты на аэродромах». ( Василевский А.М. Дело всей жизни. С. 121). «Забытая» телеграмма была послана глубокой ночью, и только утром 19 июня Одесский округ стал ее выполнять. Но Василевский почему-то не говорит, кто отдал приказ. Может быть тоже по забывчивости?

Нарком ВМФ адмирал Н.Г. Кузнецов: «Мы решили больше не ждать указаний, начали действовать сами. Балтийский флот 19 июня был переведен на оперативную готовность № 2. Это в какой-то мере оберегало его от всяких неожиданностей. 20 июня из района учений в Севастополь вернулся Черноморский флот и получил приказ оставаться в готовности № 2. Большая часть матросов и командиров так и не вышла на берег». ( Кузнецов Н.Г. Накануне. МО.: М.: Воениздат, 1969. С 352.) Здесь Н.Г. Кузнецову приходится просто врать, чтобы не подвести Министра обороны. В самом деле, выходит, что наш военный флот представлял «шарашкину контору», где каждый делает то, что захочет: «…мы решили больше не ждать указаний, и начали действовать сами». Военный флот самодеятельностью не занимается, тем более в угрожающий период.

Маршал артиллерии Н.Д. Яковлев в книге «Об артиллерии, и немного о себе» также не говорит о директиве от 18 июня. Но он дает тревожную суету именно 19 июня и поспешность, с которой он покидает свою часть: «…К 19 июня я уже закончил сдачу дел преемнику и почти на ходу распрощался с теперь уже бывшими сослуживцами. На ходу, потому что штаб округа и его управление в эти дни как раз получили распоряжение о передислокации в Тернополь и спешно свертывали работу в Киеве». ( Яковлев Н.Д. Об артиллерии и немного о себе. М., 1984.) Почему штаб округа «спешно свертывал работу» именно 19 июня? Да потому что штаб получил директиву Жукова и Тимошенко от 18 июня.

Маршал РВСН К.С. Москаленко: «Будучи командиром 1-й артиллерийской противотанковой бригады в районе г. Луцк в то утро я выслал три разведывательно-рекогносцировочные группы к границе – в районы Любомля, Устилуга, Сокаля. Благодаря этому мы к 19 июня располагали сведениями о том, что вблизи Устилуга и Владимир-Волынского замечено оживленное движение по ту сторону Западного Буга. Стало также известно, что оттуда ведется усиленное наблюдение за нашей стороной, а немецкие саперы удаляют инженерные заграждения на границе. У меня не оставалось сомнений в том, что фашисты нападут на нас в один из ближайших дней». ( Москаленко К.С. На юго-западном направлении. М.: Наука, 1969. С. 23).

А вот в мемуарах маршала И.Х. Баграмяна «Так начиналась война» само название книги обязывало его дать телеграмму от 18 июня как главную о приведении войск приграничных округов в боеготовность. Но ее в книге нет! Зато подробно пишет о директиве 21 июня. Подстраиваясь под Жукова, Баграмян пишет, что на узел связи в Тернополе прием директивы начался в 00.25 минут. Но по книге Василевского директива в это время была лишь доставлена в оперативное управление! Далее, по словам Баграмяна: «Только в половине третьего ночи закончился прием этой очень важной, но к сожалению весьма пространной директивы». И здесь Баграмян врет поскольку «очень важная» директива умещалась на одном листе А-4. Далее он пишет: «После приема этой директивы до наступления фашистской армии осталось менее получаса». ( Баграмян И.Х. Так начиналась война. МО.: М.: Воениздат, 1977. С. 91.)

Маршал Мерецков К.А. не был исключением и написал: «К концу дня 21 июня стала ясная неизбежность нападения фашистской Германии на СССР в следующие сутки… Только в 00 часов 30 минут 22 июня из Москвы была передана в округа директива о приведении войск в боевую готовность». ( Мерецков К.А. На службе народу. М.: Политиздат, 1970. С. 207.)

«И ты Брут!» Ведь Мерецков обязан жизнью Верховному. На суде командования Западного фронта Павлов выдал Мерецкова. Вместо расстрела, как участник военного заговора, Мерецков получает в сентябре (суд над Павловым происходил в июле. – Е.Д. ) назначение представителя Ставки Верховного Главнокомандующего на Северо-Западный фронт. А теперь и он бросает в Сталина камень.

Впрочем, К.А. Мерецкова можно понять – не мог он «играть с огнем». Министром обороны стал тот, кого он предал (см. ниже: «Игра Верховного»). Теперь он мог ожидать возмездия. Но расправиться с Мерецковым даже при большом желании Жуков не мог – слишком велик был авторитет маршала после войны с Японией. А лезть на рожон, рассказывая как все было на самом деле, Мерецков не стал и согласился поддержать конъюнктурную брехню Жукова, как это сделали остальные полководцы, кроме маршала Конева. Дело в том, что Иван Степанович свои мемуары начинает с событий 1945 г. Как говорится «от греха подальше». ( Конев И.С. Сорок пятый. МО.: М.: Воениздат, 1966).

Сокрытие получения приказа от 18 Июня свидетельствует о том, что наши военачальники стали соучастниками преступной Жуковской фальсификации. Интересно – они, «тузы», действительно верили в то, что жуковская ложь не будет разоблачена? Думаю, вряд ли. В таком случае, что их заставило, будучи в «зените» своей карьеры, послушно, подобно стаду, следовать указаниям афериста о том, что и как писать? Ведь вопрос ставился ребром – быть или не быть авторитету Верховного Главнокомандующего.