Заза Цквитария - Берия без лжи. Кто должен каяться?

Все это стало причиной отстранения Капицы от проекта, что произошло по собственной воле ученого.

Несмотря на нелицеприятный отзыв в отношении Берии, сохранилась и другая его оценка. Например, Серго Берия вспоминает следующее: «Как-то он (Капица) сказал Семенову: «Жаль, ей-богу, что такой способный человек работает на большевиков». Семенов мне рассказывал: «Я засмеялся: Лаврентия Павловича не переделаешь…»

Что ж, стоило ли переделывать Лаврентия Берию и правильна ли была избранная им тактика создания бомбы, показало будущее.

К атомному проекту привлечены были неизвестные в то время молодые ученые: Игорь Курчатов, Абрам Алиханов, Яков Зельдович, Исаак Кикоин, Игорь Тамм и др., которые выросли в будущем в корифеев науки.

В вопросе подбора кадров Берия был незаменим. Кроме того, его талант, как мы уже убедились, выражался в том, что он не вмешивался в чисто научную сферу, в решение тех вопросов, в которых ученые разбирались лучше его. Не давал он вмешиваться в дела ученых и партийным работникам. Он хорошо знал, что помощь дилетанта — это помеха профессионалу. Правда, он имел определенное техническое образование, к которому у него было призвание, но в той отрасли, которую он курировал, этого образования было недостаточно. С учеными он построил отношения на взаимном доверии, и это на июльском пленуме ему зачли в преступление. Особо выделялся в уличении Берии его заместитель Завенягин, который сокрушался насчет того, что Берия мешал представителям партии вмешиваться в дела ученых.

Кто был прав, Берия или его зам, опять же показало время.

Такова же ситуация с видным ученым Андреем Сахаровым. Так же как и Капица, он не очень-то отличался сдержанностью, и его также легко было не только исключить из училища, но и арестовать. Как и всегда, вопросы идеологические для Берии не представляли интереса. Для него было достаточно, чтобы специалист знал дело, которое ему доверили. Он всячески помогал Сахарову и привлек его к атомному проекту. Правда, Сахаров своеобразно отблагодарил его, но даже в своих мемуарах не смог не отметить, насколько свободным тот был в отношениях с учеными.

Он вспоминает: « Через несколько недель после комиссии [по проблеме МТР] я был вызван к Берии. До этого один раз и много раз после я бывал в Кремле в кабинете Берии № 13 в составе большой группы, возглавляемой «старшими». В этот раз я ехал один. В приемной я увидел Олега Лаврентьева.

К Берии нас пригласили обоих. Берия спросил, что я думаю о предложении Лаврентьева. Я повторил свой отзыв. Берия задал несколько вопросов Лаврентьеву, потом отпустил его. Больше я его не видел. После ухода Лаврентьева Берия обратился ко мне с вопросом, как идет работа по МТР у Курчатова. Я ответил. Он подал мне руку. Она была пухлая, чуть влажная и мертвенно-холодная. В этот момент я, кажется, осознал, что говорю с глазу на глаз со страшным человеком. Я держался совершенно свободно. Вечером я был у родителей и рассказал им о своей встрече с Берией. Их испуганная реакция усилила мои ощущения».

Насколько себе представляю, когда встречаешься со страшным человеком, страх возникает не после реакции родителей, услышавших эту новость, и тем более бояться начинаешь вовсе не из-за того, что у собеседника оказывается пухлая и мертвенно-холодная рука. Даже после осознания того, с каким ужасным человеком разговаривает, реакция Сахарова была более чем странной, поскольку держался, оказывается, он свободно.

Думаю, испугался Сахаров встречи с Берией после уничтожения последнего и после того, как сам он стал диссидентом. Великий академик исполнил свой долг перед Хрущевым и особенно перед своей неуемной женой, в раба которой превратился.

Даже правильного ведения кадровой политики было недостаточно, чтобы с успехом провести эксперимент. Необходимо было привлечение экономических ресурсов и их правильное распределение. То, чего требовали ученые, не могло упасть с неба. В первую очередь необходимо было решить проблему сырья. Как отметили, в то время в СССР месторождения урана обнаружено не было.

Зато уран был в Саксонии, которая входила в зону советской оккупации. Несмотря на это, американцы все же успели вывезти оттуда оборудование. Берия связался с Жуковым, и по требованию маршала американские войска оставили территорию.

В Саксонию были направлены специалисты для разведки и освоения территории. Было создано Акционерное общество «Висмут», которым руководил Мальцев.

Добыча сырья также была возложена на Берию, и с этим заданием он блестяще справился. У ученых не было проблем в этом направлении.

Кроме того, необходимо было решить чисто хозяйственные вопросы. Атомный проект — это не одна лаборатория, необходимо было строить целые города, и опять же под руководством Берии. Чтобы понять масштабы работ, нужно только перечислить несколько городов (о «Синопе» и «Агудзере» мы уже говорили), Челябинск-40, Свердловск-44, Свердловск-45, Арзамас-16 и др.

Не надо забывать, что все это происходило во время войны и непосредственно после ее окончания, в разрушенном и переживающем острый экономический кризис государстве. В отличие от советской стороны США развивали «Манхэттенский проект» в парниковых условиях, и недостатка ни в средствах, ни в ресурсах у них не было.

Этот титанический труд принес свои плоды. Неожиданно для всех Советский Союз создал свою атомную бомбу в кратчайшие сроки, и вместо 10–15 лет, на которые возлагали надежды американцы для ведения будущей войны, прошло 4 года.

Уже 29 августа 1949 г. Советский Союз провел испытания атомной бомбы РДС-1 на Семипалатинском полигоне. Эта бомба была почти точной копией американского «Толстяка».

И по вопросу испытания атомной бомбы нашли «компромат» злопыхатели и создали много легенд.

Согласно одной из версий, во время испытаний Берия находился в паническом состоянии. Он слишком боялся, что испытания закончатся провалом. Говорили, что у Берии было готово два списка сотрудников. Один — список награждений, подготовленный на случай успешного завершения испытаний, а другой — для ареста в случае неудачи.

Такую абсолютную глупость мог придумать лишь человек некомпетентный, никогда ничего общего с организационными вопросами не имеющий. Не таким уж самодуром был Сталин, а тем более Берия, чтобы не понимать, что опасность неудачи была велика. Маленькая загвоздка могла привести к провалу, и интересно, в этом случае, если бы арестовали ученых, кто должен был устранять неполадки? Неужели Берия начал бы все сначала, собрал новую группу, заново ввел их в курс дела и т. д.? Опять начинать все с нуля — это слишком роскошно для переживающей разруху страны.