Заза Цквитария - Берия без лжи. Кто должен каяться?

Кроме всего вышеупомянутого у авторитарного режима есть еще один большой минус, непосредственно связанный с самим правителем. Каким бы авторитетом он ни пользовался, со временем в глазах обожающего его народа он теряет привлекательность и встает перед опасностью потери власти. Грубо говоря, его личность начинает надоедать.

Лучшим лекарством в данной ситуации является пропаганда, но если это орудие действенно по отношению к широким массам, на ближайшее окружение оно не оказывает желаемого воздействия.

Сталин был гениальным политиком и лучше других видел, насколько призрачна власть правителя. Ближе всего к катастрофе перед опасностью потери власти он был перед войной, когда наступление немцев оказалось неожиданно сильным. В отличие от бреда, автором которого опять же стал Хрущев, Сталин не сбегал на дачу и не искал выхода в пьянстве. Этот факт подтверждается хотя бы журналом приемов, из которого хорошо видно, каким насыщенным был график Сталина в начале войны. Работа велась в течение суток, без передышки, и этой работой, хорошо или плохо, руководил именно он.

Хотя после нескольких тяжелейших дней и Сталин ненадолго впал в депрессию. Его положение можно обозначить словами, сказанными соратникам: «Ленин оставил нам великое наследие, а мы, его наследники, все это про… али…». Если принять во внимание источники данного свидетельства, можно поставить под большим вопросом его реальность, но положение, созданное в то время, оно передает с точностью. Сталин находился в одном шаге от личной катастрофы.

Об этом говорят и его слова, сказанные 24 мая 1945 г. во время тоста, произнесенного за русский народ: «У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941—42 гг., когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Какой-нибудь другой народ мог сказать: вы не оправдали наших надежд, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Это могло случиться, имейте в виду».

Как видим, Сталин вовсе не переоценивал свои силы, как мы представляем сегодня. Несмотря на то что в войне он победил, благодаря чему Советский Союз контролировал половину Европы, Сталин хорошо понимал, что эйфория первых дней победы скоро пройдет и его власть снова может встать под вопросом.

Понимал он и то, что на смену старым большевикам идет новое поколение, которое было бы не прочь занять его место. Вопрос усугублялся тем, что, несмотря на то, что Сталин был не таким уж и пожилым, трудности жизни, особенно после Второй мировой войны, оставили свой след на здоровье, и он уже не выглядел таким бодрым.

У Сталина были две главные политические проблемы: первая — укрепление собственной власти (Сталин вовсе не собирался умирать) и вторая — поиск преемника, который продолжил бы великое дело Маркса, Ленина и Сталина после смерти последнего.

Дело это было нелегким. Выбор стоял между старыми и новыми кадрами, хотя на эту тему Сталин не очень долго рассуждал и старых соратников очень быстро вывел из списка преемников.

Кем были эти старые? Молотов, Каганович, Маленков, Микоян, Хрущев и Берия (Ворошилов уже не входил в этот список). Ни одного из перечисленных Сталин не рассматривал в качестве преемника, и на это были свои причины.

После войны отношения между Молотовым и Сталиным были очень напряженными. Правильнее будет сказать, что в глазах Сталина Молотов не оправдал себя и не стоял на должном уровне. Молотов совершил ряд дипломатических ошибок, когда Сталин отдыхал в Сочи. Во время переговоров с американцами Молотов пошел на неприемлемые для Сталина уступки. Молотов оценил их как либерализм в дипломатии, которые в реальности создавали впечатление уступок, допустить которые Сталин не мог. Хотя, возможно, они не носили такого катастрофического характера, каким его представил Сталин.

9 ноября 1945 г. в газете «Правда» с разрешения Молотова была опубликована статья, в которой приводились слова Черчилля, сказанные в палате общин, где последний не скрывал своего восхищения перед Сталиным. Публикацию Сталин признал еще одной ошибкой и телеграммой дал знать о своем отношении к ней.

Вначале приведу слова Черчилля: «Было бы невозможно, — сказал Черчилль, — говорить о Соединенных Штатах, не упомянув о другом великом партнере в нашей победе над ужасным врагом. Поступить иначе означало бы нарушить равновесие, которое всегда должно сохраняться для того, чтобы можно было поддерживать гармонию и устойчивость в мировых делах.

Поэтому я должен сначала выразить чувство, которое, как я уверен, живет в сердце каждого, — именно чувство глубокой благодарности, которой мы обязаны благородному русскому народу. Доблестные советские армии, после того как они подверглись нападению со стороны Гитлера, проливали свою кровь и терпели неизмеримые мучения, пока не была достигнута абсолютная победа. Поэтому говорю я, глубокое стремление этой палаты, а эта палата говорит от имени английской нации, заключается в том, чтобы чувства товарищества и дружбы, развившиеся между английским и русским народами, не только были сохранены, но и систематически развивались».

И немного о Сталине: «Ялично не могу чувствовать ничего иного, помимо величайшего восхищения, по отношению к этому подлинно великому человеку, отцу своей страны, правившему судьбой своей страны во времена мира и победоносному защитнику во время войны».

Теперь же приведу реакцию Сталина на эту публикацию:

« Считаю ошибкой опубликование речи Черчилля с восхвалением России и Сталина. Восхваление это нужно Черчиллю, чтобы успокоить свою нечистую совесть и замаскировать свое враждебное отношение к СССР, в частности, замаскировать тот факт, что Черчилль и его ученики из партии лейбористов являются организаторами англо-американско-французского блока против СССР. Опубликованием таких речей мы помогаем этим господам. У нас имеется теперь немало ответственных работников, которые приходят в телячий восторг от похвал со стороны Черчиллей, Трумэнов, Бирнсов и, наоборот, впадают в уныние от неблагоприятных отзывов со стороны этих господ. Такие настроения я считаю опасными, так как они развивают у нас угодничество перед иностранными фигурами. С угодничеством перед иностранцами нужно вести жестокую борьбу. Но если мы будем и впредь публиковать подобные речи, мы будем этим насаждать угодничество и низкопоклонство. Я уже не говорю о том, что советские лидеры не нуждаются в похвалах со стороны иностранных лидеров. Что касается меня лично, то такие похвалы только коробят меня».