Вадим Нестеров - Иван Грозный

Согласно договору, заключенному еще Иваном III в 1503 г., между Москвой и Ливонией устанавливалось шестилетнее перемирие, позже оно неоднократно продлевалось. Накануне войны российская дипломатия начала искать способы давления на орденское государство – благо близился срок очередного продления перемирия. И предлог был найден – им стала так называемая «юрьевская дань». Никто уже и не помнил, за что город Дерпт (по-русски – Юрьев, ныне – Тарту) обязался платить дань Пскову, но этот пункт аккуратно повторялся во всех продляемых мирных договорах, хотя дань давно никто не платил. И Адашев с главой Посольского приказа дьяком Висковатым придумали нестандартный дипломатический ход – было объявлено, что дань уплачивалась ливонцами за разрешение поселиться на земле, принадлежавшей русским великим князьям.

На состоявшихся в 1554 г. переговорах о продлении перемирия вопрос о дани стал центральным. Ливонцы, понимая, к чему идет дело, пообещали собрать «по гривне немецкой» с каждого жителя Дерптского епископства и доставить дань. После нескольких лет проволочек и напрасного ожидания Иван IV перевел решение вопроса из плоскости дипломатической в политическую.

В январе 1558 г. русские войска перешли границу, началась Ливонская война.

Первое время кампания шла блистательно – в том же году Ливония потеряла Нарву, Нейгауз, Дерпт, всего русскими было занято более 20 городов. В итоге русские полностью овладели восточной частью Эстонии. Ливония де-факто была разгромлена, но возникло новое осложнение. Государства-соседи тоже рассчитывали получить куски сокрушенной Ливонии и включились в борьбу за ливонское наследство.

И вот здесь российская дипломатия допустила промах – в марте 1559 г. с Ливонией было заключено перемирие до ноября. По плану Адашева, руководившего в то время внешней политикой, Россия должна была вести активное наступление на двух направлениях, в Ливонии и в Крыму, и план этот успешно претворялся в жизнь – Ливония была сокрушена, а войска крымского хана заперты на полуострове.

Прекрасно понимая, что в одиночку одолеть Крым не удастся, Московское княжество предлагает военный союз Великому княжеству Литовскому, которое страдало от татарских набегов ничуть не меньше и не должно было упустить возможность сокрушить смертельного врага.

Но тут российскую дипломатию ждал удар: альянс действительно сложился, но совсем не тот, которого ждали московиты. Литва нормализует отношения с Крымом и берет Ливонию под свое крыло: во время перемирия Орден успел перейти под протекцию Великого князя Литовского. Для Ивана продолжение военных действий в Прибалтике означало войну уже не с умирающей Ливонией, а с вполне сопоставимым по силе государством, находящимся к тому же в союзе с Польшей.

И в этот момент Иван впервые пошел наперекор мнению советников. Адашев и Сильвестр настойчиво предлагали перевести все силы на крымское направление, удовлетворившись контролируемыми территориями Ливонии, тем более что основных целей Московское царство уже добилось – выход к Балтике обеспечен, а захваченная Нарва не только восстановила, но и постоянно наращивала объемы морской торговли, став главными торговыми воротами России. Главное достоинство этого плана было в том, что он позволял избежать войны с Литвой и не разбрасывать силы на два фронта.

Однако Иван, которому было уже почти тридцать лет, крайне болезненно воспринял традиционные «нотации» Сильвестра, угрожавшего царю Божьим гневом («…аще ли не так, то душе пагуба и царству разорение!» [7]), если тот не будет следовать его и адашевским советам. Адашеву же царь, очевидно, так и не простил дипломатического поражения.

Но главная причина царского раздражения была психологической – тяжело заболела царица Анастасия, и крайне обеспокоенный царь наверняка вспоминал ее столкновения с Избранной радой, в которых он неизменно принимал сторону друзей.

Окончательный разрыв, скорее всего, произошел в конце ноября 1559 г. – Иван демонстративно поступает наперекор советникам, заявив о продолжении военных действий в Прибалтике.

Сильвестр собрал свои немногочисленные пожитки и уехал в Кириллов монастырь, где постригся в монахи под именем «Спиридон». Что же до Алексея Адашева, то его царь отдаляет от себя, отправив в Ливонию искупать дипломатический провал воинской службой на должности третьего воеводы большого полка.

Возобновившиеся военные действия поначалу были победоносными для русских, которым удалось взять значимые крепости – Мариенбург и Феллин – резиденцию магистра Ордена. Взявшим Феллин Мстиславскому и Адашеву досталась почти вся ливонская артиллерия, плененного магистра Фюрстенберга отправили в Москву. Ливония как самостоятельное государство фактически прекратила свое существование.

Еще один любимец царя, член Избранной рады князь Андрей Курбский, первый принял бой с пришедшими на помощь вассалам литовскими войсками. Опытный стратег, воевавший с малолетства, Курбский литовцев разбил, и те бежали за Двину.

Однако в борьбу за ливонское наследство, как уже говорилось, включились и другие государства: остров Эзель захватила Дания, Ревель и Северная Эстляндия оказались под властью Швеции, литовские войска заняли всю Южную Ливонию, а на территории к западу от Двины образовалось вассальное Литве Курляндское герцогство. Вместо слабой Ливонии Россия оказалась перед лицом трех сильных соперников.

Победа рассыпалась прямо в руках Ивана. Взбешенный царь решил сосредоточиться на главном обидчике – Литве, договорившись со скандинавами. Хотя и с изрядными уступками, но нейтрализовать Швецию с Данией Москве удалось, а в 1562 г. началась масштабная война между Великими княжествами Московским и Литовским.

Но перед этим произошло несколько крупных событий в личной жизни царя.

7 августа 1560 г., так и не оправившись от болезни, умерла царица Анастасия – главная и неизбывная любовь Ивана, женщина, с которой они шли рука об руку с ранней юности и которая родила ему шестерых детей. На похоронах грозный царь рыдал как ребенок и «от великого стенания и от жалости сердца» [16] едва держался на ногах – за гробом его вели под руки.

Вскоре после похорон встревоженное силой нервного потрясения царя боярство просит государя жениться еще раз. Иван, пытавшийся хоть чем-то заполнить зияющую пустоту в душе, соглашается. Его новой женой становится Мария Темрюковна, дочь кабардинского князя Темрюка. Но это не помогло – всех своих последующих жен (а их будет шесть или семь – источники расходятся во мнениях) Иван будет постоянно сравнивать с Анастасией.

После смерти жены злость Ивана на Адашева вспыхнула с новой силой, и по приказу царя бывшего советника, несмотря на все его воинские победы, отправляют в Юрьев и держат там в заточении. В Юрьеве Алексей Адашев заболел горячкой и через два месяца скончался. Никакого злого умысла здесь, похоже, не было, и смерть бывшего друга стала для царя полной неожиданностью. Он даже отправил в Ливонию комиссию для расследования обстоятельств смерти недавнего любимца, и та уверенно подтвердила естественную смерть.