Владимир Филиппов - Русь против варягов. «Бич Божий»

Именно по возвращении в Киев с богатой добычей народ прозвал Олега Вещим. Повторяем эту фразу. Ибо именно в ней, возможно, и звучит неприкрытая ирония. Выскажем предположение. Вещим народ прозвал своего князя не за склонность к волховству и чародейству или еще какие-то магические и религиозные вещи. И даже не за мудрость. А за предвидение. За то, что все умел просчитать наперед, как будто мог приоткрыть завесу судьбы и в будущее заглянуть.

Олег обладал трезвым умом шахматиста. Он всегда просчитывал партию на несколько ходов вперед и не знал себе в этом равных. Казалось, что именно потому, что он видит будущее, ему все дается легко и просто, именно поэтому ему чаще всего сопутствует удача. Но в этом и заключается ирония судьбы. Видя наперед и просчитывая действия князей, императоров и каганов, то есть прямых своих противников, он просмотрел измену, зреющую у себя под носом. Измену, которая стоила ему и власти, и, возможно, жизни.

Но это случится чуть позже.

А пока князь занялся рутинными государственными делами.

Через несколько лет Олег, все еще находящийся при власти, продлевает мирный договор с империей, внося в него лишь небольшие изменения. И снова Игорь в тексте договора не значится. А к этому времени он уже вполне вошел в возраст, когда можно править самостоятельно. Но нет, Олег твердо держит в руках бразды правления, никого к трону близко не подпуская. Сейчас киевский князь на пике своего могущества.

Когда-то молодой небогатый норвежский конунг, приехавший во главе своей дружины в северные русские земли для сопровождения сестры, в надежде своим умом, мечом и отвагой завоевать себе место под солнцем, сейчас он полноправный владыка огромного государства, объединившего Север и Юг, подвинувшего Хазарский каганат. Государства, которому платила дань сама Византия, чей император был теперь практически ровня Олегу. Вещий князь перешагнул даже могущество Осколда, встав в один ряд с самыми влиятельными людьми в мире. Теперь ему не было нужды воевать, совершать утомительные переходы, махать мечом. Он достиг всего, чего хотел. Да и возраст был уже не тот, чтобы проводить дни и ночи в седле.

Вот как описывает этот этап жизни Вещего Олега Н.М. Карамзин: « Сей Герой, смиренный летами, хотел уже тишины и наслаждался всеобщим миром. Никто из соседей не дерзал прервать его спокойствия ».

Русь отдыхала от войн. Жила мирно. Государство процветало. Казна исправно пополнялась. Насильно загнанные в новый славянский рай некогда свободные земли не дергались и терпели, ибо знали, что с Олегом шутки плохи. Лучше понапрасну его не дразнить. Хазария не нападала, теперь Русь стала совсем не по зубам каганату. В Византию было отправлено новое посольство с задачей пролонгировать прежний договор, или, говоря по-русски, подтвердить, уже заключенный в 907 году «многолетний» мир. Олег именуется в этом договоре не иначе как «великим князем русским».

В подлинности соглашения 911 года сомнений не возникает: оно подкрепляется как лингвистическим анализом, так и упоминанием в византийских источниках. Послы Олеговы были приняты с честью, и никаких трудностей с продлением договора не возникло. « Царь же Леон, почтив послов русских дарами, златом, парчой и одеждами и приставив к ним мужей своих, повелев показать им церковную красоту, палаты казенные, в них бывшие богатства, злата много, камни драгоценные и страсти Господни – венец, гвоздь и хламиду (одежду) багряную, и мощи святых, уча их вере христианской; и после сего отпустил их обратно с честию великою и богатством » (В. Н. Татищев).

Посещение храма Святой Софии « сильнее умственных доказательств могло представить воображению грубых людей величие Бога Христианского » (Н. М. Карамзин). Византия даже в такой момент использовала факт идеологического воздействия на послов «союзного» с ней государства, неся религию в массы. Увлекая и пропагандируя.

Этот момент заставляет некоторых историков засомневаться в яром и безоговорочном язычестве киевского князя Олега. И подвигает поразмыслить о том, что к этому моменту Вещий вполне мог дозреть до того, чтобы пойти по стопам Осколда и задуматься если и не о принятии христианства, то о постройке нового христианского храма в своей столице. Иначе чего «грубым и ортодоксальным язычникам» делать в соборе Святой Софии. Особенно ближним и доверенным людям князя. Без особого дела или без высочайшего соизволения Олега они бы туда и не сунулись, поскольку не особо жаловали подобные заведения. Чужая религия, пусть и богато украшенная, не была им интересна для расширения кругозора, как нынешним туристам.

Заметьте, Олег, в отличие от Святослава и того же Владимира, в особом рвении к язычеству и исполнению языческих обрядов замечен не был. В ЛЕТОПИСЯХ СВЕДЕНИЯ ОБ ЭТОМ ОТСУТСТВУЮТ. Про отношение внука и правнука Вещего к христианству и язычеству информация в летописях есть, а о его взгляде на проблему – ни слова. Христианство Олег, в отличие от Святослава, не преследовал и христианских храмов в своей столице не разрушал. Как Владимир, христиан в жертву языческим богам не приносил. Он вообще если что-то и разорял, то лишь вдали от дома.

Информация о том, что он был волхв, вообще непонятно откуда взялась. Однозначно, что высосана из пальца, домыслена и обработана соответствующим образом, а затем выдана за истину в последней инстанции. Ибо никто и никогда Олега волхвом не величал и в этой должности не видел. Никаких религиозных или культовых обрядов он лично не совершал. Просто мы уже привыкли к такому определению князя, ибо оно уже отложилось в сознании путем многократного повторения – волхв, и все, никаких гвоздей. А почему? Откуда? Уже и не важно. Довлеет привычный стереотип.

К тому же у Олега, в отличие от любого нормального волхва, была семья, были жена и дочь. Никакого обета безбрачия. Никакого религиозного рвения и пыла. Не больше и не меньше, чем у других. Но все это было и у убиенного им Осколда, и у правнука Владимира до их успешных походов на Византию. Исходя из хода дальнейших событий, невольно возникает мысль о том, что мог Олег на старости лет и задуматься о принятии христианства. И ничего кощунственного в этом нет. Особенно принимая во внимание то, что с волхвами как раз у Олега отношения становились все более и более натянутыми.

« Воистину солгали мне волхвы наши, да придя в Киев побью волхвов » – такую фразу вкладывает в уста князя «Архангелогородский летописец». Как такое вообще можно услышать из уст свирепого язычника? Это просто кощунство! Но летописец пишет об этом довольно обыденно. Его не удивляет, что князь Олег угрожает волхвам. Допустить при этом, что он сам волхв, было бы полнейшим абсурдом.