Галина Шалаева - Кто есть кто в истории России

Адъюнкт-профессором считался человек, защитивший докторскую диссертацию, но не получивший ученого звания профессора. Обычно звание адъюнкт-профессора было действительно лишь в пределах присудившего данное звание учебного заведения. В круг обязанностей такого ученого входило чтение лекций и руководство работой студентов и ассистентов.

После получения звания профессора доктор становился ординарным профессором. Степени почетного доктора соответствовало ученое звание экстраординарного профессора. Профессор руководил кафедрой. Так, Н. Чернышевский в романе «Что делать?» пишет, что Кирсанову присвоили докторскую степень, а через полтора года он получил кафедру.

Избранного в состав Российской академии называли действительным членом Академии наук, или академиком. До 1917 года действительные члены академии наук имели право на пожизненную пенсию, а также пользовались правом бесплатного получения научной литературы.

По Табели о рангах звание академика приравнивалось к действительному статскому советнику, что в свою очередь соответствовало генеральскому чину. Обращаться к такому лицу можно было лишь с титулом: «Ваше превосходительство».

До 1917 года структура полицейских органов в городах и сельских местностях существенно различалась. Вся городская полиция подчинялась полицмейстеру. В больших городах, например в Петербурге или в Москве, полицмейстеров было несколько, главным над ними был обер-полицмейстер. При нем находилась управа благочиния – учреждение, в которое следовало обращаться в случае возникновения каких-либо проблем.

Сам город был поделен на части, во главе которых стояли частные приставы.

Каждый из них имел в своем распоряжении канцелярию, в структуру которой входила съезжая – помещение для содержания арестованных.

Полицейская часть, в свою очередь, делилась на кварталы, за порядок в которых отвечали квартальные надзиратели. Им подчинялись квартальные поручики.

Кварталы, прежде всего крупных городов, в свою очередь, дробились на части, называемые околотками. В них главным ответственным лицом был околоточный надзиратель. До 1862 года ему подчинялись будочники. Они должны были следить за порядком на улицах и подавать сигналы в случае пожара или стихийного бедствия.

В 1862 году, вследствие реформ, проводимых императором Александром II, многоуровневая структура полиция была упрощена. Вместо сложного деления на кварталы и части весь город был разделен на участки, над каждым из которых был поставлен участковый пристав.

Одновременно упразднили будочников, следивших за благополучием на дорогах. Вместо них появились городовые, которые следили за соблюдением норм поведения на вверенной им территории.

В сельской местности главой полицейской власти до 1862 года являлся капитан-исправник. У него было несколько помощников, земских заседателей. Они составляли низший земский суд.

Вся территория уезда была разделена на несколько частей – станов. В каждом стане был свой становой пристав. Он ведал порядком в уезде, следил за исправностью дорог, мостов и переправ.

В 1862 году структура сельской полиции также подверглась реорганизации. Низший земский суд упразднили, в каждом уезде появился начальник уездной полиции. Ему подчинялись становые приставы, у каждого из которых в распоряжении находились 2–3 урядника (сельских полицейских). Они заботились о порядке на закрепленных за ними участках.

В больших деревнях и торговых селах в подчинении урядника находились низшие полицейские чины – стражники, которые обязаны были пресекать любые беспорядки, возникающие в деревне или на ярмарках, и особенно во время народных гуляний.

После учреждения земств в полицейской структуре появились десятские и сотские выборные должности – уполномоченные от 10 или 100 деревенских домов. Они помогали соблюдать порядок и подчинялись полицейским и административным властям, прежде всего волостному старшине.

На особо важных объектах, например железных дорогах, охранные функции несли жандармы. В каждом губернском городе было свое жандармское отделение. Именно жандармские офицеры сопровождали важных государственных чиновников и особо опасных преступников. Вот почему в финале «Ревизора» Н. Гоголя «немая сцена» возникает в момент появления жандарма, повергшего в шок всех городских чиновников.

Часто в своей речи люди употребляют краткие выразительные изречения, которые называются афоризмами. Например: «Нельзя объять необъятное», «Лучше скажи мало, но хорошо», «Зри в корень» и многие другие. Таких афоризмов много, и их авторы разные. Но вот когда говорят такие афоризмы, которые вы здесь прочитали, всегда добавляют: «Как сказал Козьма Прутков, «Зри в корень».

Кто же этот Козьма Прутков, который придумал такие короткие и выразительные изречения? Может быть, это какой-нибудь известный писатель или просто мудрый человек?

Еще в середине прошлого века в журналах появились сатирические стихи, басни, исторические анекдоты и даже большие комедии, в которых высмеивались разные недостатки общества, а также тупые и самовлюбленные царские чиновники и вельможи. Все эти произведения писал какой-то Козьма Прутков, оказалось, что этого человека никто не знает и никто никогда не видел. Долгое время Козьма Прутков был загадкой, но потом выяснилось, что такого человека вообще не существует на свете. Это был псевдоним (так называется вымышленное, придуманное имя) сразу трех человек: писателя Алексея Константиновича Толстого и его двоюродных братьев Алексея и Владимира Жемчужниковых. Но это знали не все, многие верили, что Козьма Прутков такой же человек, как и все остальные, только он почему-то ни с кем не хочет знакомиться. О нем рассказывали легенды, да и сами писатели, которые придумали себе это имя, устраивали разные озорные проделки, рассказывая, что это сделал Козьма Прутков.

Однажды кто-то из них, ссылаясь на то, что его послал Козьма Прутков, в мундире флигель-адъютанта (царского чиновника) ночью объехал всех главных петербургских архитекторов и сообщил им, что Исаакиевский собор, один из самых замечательных исторических памятников Петербурга, провалился под землю и что царь велел им рано утром прибыть к нему во дворец. Конечно, скоро выяснилось, что это просто шутка. Исаакиевский собор как стоял, так и оставался стоять на своем месте и сквозь землю не проваливался, а царь, узнав об этой шутке, страшно рассердился.

В другой раз кто-то из тех же писателей в театре нарочно наступил на ногу одному из царских вельмож, а потом каждое утро в течение долгого времени являлся к нему в приемную и просил извинения. Вельможа каждый раз говорил ему, что уже давно простил его, а тот все приходил и приходил, пока вельможа не выгнал его. Может быть, такого даже и не было, но все озорные проделки, которые случались в Петербурге, приписывали Козьме Пруткову.