Николай I - Мое самодержавное правление

В таком положении были дела под Варной, когда 9 августа, при одном из сильных неприятельских нападений на наши траншеи, роковое ядро нанесло князю Меншикову значительную рану, лишив возможности продолжать командование войсками. Его заменил временно начальник штаба отряда генерал-майор Перовский, впоследствии также тяжело раненный; тогда продолжение осады вверено графу М. С. Воронцову, который 18-го августа и вступил в отправление новой обязанности.

Я находился в это время при летучем отряде, у Гебедже, где переправа была занята нами, и отсюда казаки с конными егерями, пользуясь лесистою местностью, делали частые, внезапные набеги на высылаемых из крепости фуражиров; следуя с ними, я мог хорошо изучить местность, не предвидя еще тогда, что в самом скором времени она сделается театром самых кровопролитных действий [311].

28 августа, совершенно неожиданно получил я от нового главнокомандующего приказание немедленно прибыть в лагерь под Варной и к вечеру того же дня явился к графу Воронцову, который меня вовсе не знал. Ласковый и приветливый прием воина Наполеоновских времен вполне очаровал меня.

«Вы хорошо знаете местность на южной стороне крепости, – сказал мне граф, – и я должен вместе с вами составить в эту же ночь предположение о движении части гвардии на переправу у Гебедже и далее горами, для полного обложения Варны. Завтра утром, не позже 9 часов, прибудет сюда государь с корабля, и к приезду его – работа должна быть готова».

Не выходя из палатки, за чайным столом у графа, прописал я почти всю ночь, едва имев время для некоторого отдыха.

Не могу не упомянуть здесь о том вообще выгодном впечатлении, которое произвело на войска назначение графа Воронцова. Его прежняя славная боевая служба, полное спокойствие во всех распоряжениях и, наконец, всегда вежливое, ровное со всеми обращение невольно вселяли общее уважение и доверие. Отличительною чертой графа Воронцова была особая заботливость его о подчиненных.

Возле его ставки устроен был огромный барак, где постоянно была дежурная прислуга и где, на длинном столе, каждый из приезжающих с донесениями офицеров находил, во все часы дня и ночи, все нужное для подкрепления сил. Все испытавшие на себе неизбежные лишения и трудности похода 1828 года, в опустошенной и разоренной Болгарии, оценят вполне эту похвальную в начальнике заботу.

29 августа, к назначенному часу, государь, в сопровождении небольшой свиты, высадился на берег с корабля «Париж» и верхом прибыл в лагерь. Сойдя с лошади, он прямо направился к ставке, где лежал раненый князь Меншиков, переносивший страдания свои с неимоверною твердостью.

Трогательно было это свидание: со слезами обнял государь князя и в теплых, задушевных словах благодарил его за службу. Потом уже перешел в палатку князя Воронцова, куда, чрез несколько минут, я один был позван.

Государь смотрел на карту, когда я вошел в палатку, и, подняв на меня свой проницательный взгляд, стал в подробности расспрашивать о местности на южной стороне крепости. Увидев же, между прочим, на карте небольшую дорогу, выше переправы у Гебедже, выразил опасение, что неприятель может ею воспользоваться для обхода, сказав по-французски, «Cela peut paralyser nos projets [312]».

Я отвечал государю, что от пункта переправы ведут к Варне две дороги: одна вдоль берега лимана, другая же выше, лесами, по которой можно удобно провести гвардейские войска, незаметным для турок образом; что же касается до пути, возбудившего опасение государя насчет обхода, то, по личному осмотру моему, дорога эта непроходима для войск по причине болот и разлива речки Девно и что, во всяком случае, достаточно будет иметь тут небольшой наблюдательный пост.

Граф Воронцов, разделяя это мнение, начал сам читать государю соображения свои для движения гвардии, и когда, по выслушании их, они были вполне одобрены, то я получил личное от государя повеление состоять при назначенном к обложению крепости отряде.

Начальство над ним было вверено генералу Головину. В состав отряда вошли: одна гвардейская бригада (Финляндский и лейб-гвардии Егерский полки), 4 армейских батальона, 6 эскадронов улан и сотня гвардейских казаков с 2 артиллерийскими батареями, всего не свыше 6 тысяч человек, которые, выступив в ночь на 30 августа, прибыли к рассвету к Гебедже.

Дальнейшее движение для обложения крепости, как полагал граф Воронцов, произошло совершенно неожиданно для турок. Горные, лесистые высоты, образуемые отрогами Малых Балкан, дали возможность скрыть направление нашей колонны, и утром 31 августа, при ярком осеннем солнце, засверкали штыки и пушки русских войск на высотах перед крепостью.

Тесная блокада Варны была окончательно завершена, причем отряд генерала Головина разделился на две части: одна спустилась вниз и заняла перешеек между морем и лиманом, образуя собственно блокаду крепости; другая же часть расположилась в нескольких от нее верстах, по дороге, ведущей в Бургас, имея фронт к Камчику.

Кроме небольших кавалерийских разъездов, быстро умчавшихся в крепость при нашем появлении, и пушечных выстрелов из южных бастионов против нижнего отряда, неприятель нигде не обнаруживал своего присутствия.

Но, по сведениям, которые имелись в главной квартире, было известно, что из Шумлы, где был сам верховный визирь, направляется к Варне отдельный корпус войск под начальством паши Омер-Врионе, с тем чтобы пробиться в крепость и вынудить нас снять осаду.

Это известие увеличивало опасность южного отряда при крайней малочисленности его. Совершенно отдаленный от войск графа Воронцова и не имея почти отступления, так как с одной стороны было море, а с другой лиман, а в тылу крепость, он не мог получить скорого подкрепления иначе как высадкой на судах.

В предвидении этой крайности, в одно время с движением отряда генерала Головина, приступлено было к устройству пристани на морском берегу близ мыса Галата-бурну, и при ней расположена рота Гвардейского экипажа.

Государь, со дня прибытия к Варне, имел постоянное пребывание на корабле «Париж», где, кроме морских чинов, помещались и все окружающие его лица. Близко следя за всем происходящим в осаде, где подступы к крепости с успехом подвигались вперед, государь почти ежедневно выезжал на берег, как для совещаний с гр. Воронцовым, так и для осмотра постепенно подходящих гвардейских войск.

В особенности заботил царя высланный уже на южную сторону отряд; выбежавшие из ближайших окрестностей, болгары положительно утверждали, что турецкий корпус паши Омер-Врионе идет по дороге из Правод и занял дер. Гаджи-асаклар в 18 верстах от места расположения отряда генерала Головина. Все эти тревожные известия не остановили, однако же, государя в решении своем лично обозреть его на месте.