Петр I - Честь, слава, империя. Труды, артикулы, переписка, мемуары

Толкование.А ежели кто без обмана и без всякого вредительного намерения, но от страху себе наказания на теле или живота лишения, имя свое переменит, оного никак не надлежит наказывать. И такое ему переменение имени в правах допущается и не запрещается.

Ежели кто явно прибитые указы, повеления нарочно и нагло раздерет, отбросит или вычернит, оный посланием на каторгу с жестоким наказанием или смертию, а ежели небрежением каким, то денежным штрафом, тюрьмою, шпицрутеном и прочим, по великости преступления, наказан быть имеет.

Глава двадцать третья. О палаче и профосах

Никто да не дерзает генерал-гевальдигеру, профосам и прочим судейским служителям, во управлении чина их и когда оные захотят взять винного, возбранять и воспрепятствовать, ниже б им противитися, ниже на палача каким образом нападать, когда он какую казнь по указу отправлять будет, под потерянием живота.

Толкование.Ибо сии суть слуги начальства; и ежели им что непристойное учинится, почитается властно, яко бы высокому начальству самому сие приключилось, и в отправлении должности их помешано.

Когда палач к смерти осужденному имеет голову отсечь, а единым разом головы не отсечет, или когда кого имеет повесить, а веревка порвется и осужденный с виселицы оторвется и еще жив будет, того ради осужденный несвободен есть, но палач имеет чин свой до тех мест отправлять, пока осужденный живота лишится, и тако приговор исправлен быть может.

Ежели осужденный будет противиться против того, который командирован будет его взять, а оного взять будет невозможно, тогда хотя осужденного оный и убьет, то за оное 365 наказать не надлежит. Однако ж сие для обыкновенных воров, а не чрезвычайных, яко бунтовщиков и изменников, которых убийством могут многие товарищи покрыты быть.

Глава двадцать четвертая. Об утаении и увозе злодеев

Никто б, ни вышнего, ниже нижнего чина, никаким образом не дерзал, никого из неприятелей, изменника какого или злодея утаить, или под каким видом уводить, дабы от заслуженного наказания оного освободить, под необходимою смертною казнию.

Толкование.Каждый должен злодея задержать и воспрепятствовать, чтоб не ушел, пока оный надлежащему караулу отдан не будет.

Сие наказание и над оными произведено бывает, которые к сему делу вспомогали.

Когда злодей караулу или генерал-гевальдигеру или профосам уже отдан, и оным оного стеречь приказано будет, а злодей через небрежение их уйдет или от них без указу отпустится, тогда оные, которые в сем виновны, вместо преступителя имеют надлежащее наказание претерпеть.

Ежели офицеру о погрешении солдата его донесено будет, тогда имеет оного немедленно за арест взять и погрешение оного объявить. Ежели ж сего не учинит, то впервые шесть месяцев рядовым солдатом служить принужден, а вдругорядь яко негодный офицер отставлен быть.

Кто когда ошельмован или в руках палачевых был, оный в войске его величества терпим да не имеет быть, но надлежит оного отослать.

Толкование.Солдаты и офицеры в великих преступлениях, как и прочие злодеи, могут быть пытаны, в сем нет сомнения, ибо в то время не яко солдат или офицер, но яко злодей почитается. Ежели ж он на пытке явится невинен, или от его величества, или фельдмаршала весьма прощен будет, то для невинности своей высокоповеренный чин свой может конечно паки отправлять, хотя он и в палачевских руках и на пытке был.

Однако ж иногда в сем деле бывает не без трудности до тех мест, пока над ним публично знамя не возложится. И тако через сие паки за честного причтен, и всем всеконечно запрещено будет, дабы ему сим впредь не попрекать.

Авторы этого произведения неизвестны. Считается, что составителем книги был епископ Рязанский и Муромский Гавриил (Бужинский). Известно, что в создании ее принимал активное участие сподвижник Петра, Яков Брюс. «Зерцало» было издано в соответствии с духом Петровских реформ, когда основу всей книгопечатной продукции составляли разного рода руководства и наставления.

Книга состояла из двух отдельных частей. В первой части помещались азбука, таблицы слогов, цифр и чисел, а также нравоучения из Священного Писания. Таким образом это было одно из первых учебных пособий, обучавших гражданскому шрифту и арабскому написанию цифр, которые были введены указом Петра I в 1708 году вместо прежних церковно-славянского начертаний.

Вторая часть – собственно «зерцало», то есть правила поведения для «младых отроков» и девушек – фактически является первым в России учебником этикета. Юному дворянину рекомендовалось учиться в первую очередь иностранным языкам, верховой езде, танцам и фехтованию. Добродетелями девушки признавались смирение, почтение к родителям, трудолюбие и молчаливость. Сочинение регламентировало практически все аспекты общественной жизни: от правил поведения за столом до государственной службы. Книга формировала новый стереотип поведения светского человека, избегающего дурных компаний, мотовства, пьянства, грубости и придерживающегося европейских светских манер.

Возможно, «зерцало» являет собой компиляцию переводных западноевропейских изданий аналогичного содержания, в числе которых возможно было и «О воспитанности нравов детских» («De civilitate morum puerilium») Эразма Роттердамского, перевод которого на русский язык был осуществлен в начале XVIII в. Иоганном Вернером Паусом.

Во-первых, наипаче всего [170]должны дети отца и матерь в великой чести содержать. И когда от родителей что им приказано бывает, всегда шляпу в руках держать, а пред ними не вздевать, и возле их не садитися, и прежде оных не заседать, при них во окно всем телом не выглядовыть, но все потаенным образом с великим почтением, не с ними в ряд, но, немного уступя, позади оных сторон стоять, подобно яко паж некоторый или слуга.

В доме ничего своим именем не повелевать, но именем отца или матери, от челядинцев просительным образом требовать, разве что у кого особливые слуги, которые самому ему подвержены бывают, для того что обычайно служители и челядинцы не двум господам и госпожам, но токмо одному господину охотно служат.