Арман Жан дю Плесси Ришелье - Мемуары «Красного герцога»

Он продолжал плести интриги; об этом было известно от губернаторов, просивших усилить их гарнизоны и заявлявших, что они снимают с себя ответственность за их возможную потерю в случае, если тот их захватит.

Дабы не давать им повода вновь выдвинуть их обычные требования и не вооружать их чрезмерно, Королева предприняла следующее: в Шампань были направлены комиссары с целью уведомлять ее о происходящем; она не пожелала усилить гарнизоны в указанных городах и удовлетворилась тем, что отправила их губернаторам и населению распоряжение быть начеку, чтобы при этом г-н де Невер не смог заявить, что против него замышляли.

Г-н де Невер вознамерился овладеть Реймсом. Король отправил туда маркиза де Ла Вьёвиля, своего генерал-лейтенанта в этой части Шампани, однако приказал взять с собой лишь своих родственников. Спустя некоторое время г-жа де Невер подъехала к городским воротам, желая попасть внутрь; это произошло 14 ноября; маркиз, разузнав об обстановке и о ее связях в городе, самым почтительным тоном, на который только был способен, отказал ей, и ей пришлось провести ночь в предместье. Герцог Неверский, разгневанный этим, отправил вооруженный отряд захватить замок де Сиж, принадлежавший маркизу де Ла Вьёвилю и расположенный в Ретлуа, а немного времени спустя отправил письмо своему фискальному прокурору в герцогстве Ретлуа, прося его оформить эту землю на себя под предлогом того, что маркиз со времени кончины своего отца не занимался ею должным образом.

Маркиз де Ла Вьёвиль пожаловался Королю, и Его Величество отправил к нему Барантона, одного из своих телохранителей; 21-го числа того же месяца Барантон приказал людям, захватившим замок маркиза, оставить его и уверил г-на де Невера, что в Реймсе все было сделано согласно приказу Короля.

Г-н де Невер ответил ему в очень дерзких выражениях, например, что те, кто при дворе, – находятся под палкой, его же это ничуть не касается, и что через три месяца все будут так же откровенны, как он, и что он с двадцатью тысячами войска выступит навстречу г-ну де Пралену, командующему армиями Его Величества в провинции.

Барантон составил протокол, который отправил Его Величеству, приказавшему хранителю печатей дать заключение по результатам рассмотрения сего протокола и рапорта г-д де Комартена и д’Ормессона, государственных советников, – их рапорт также был отправлен Королю, дабы поставить его в известность о восстаниях военных и замыслах вышеозначенного герцога, равно как и учитывая мнения губернаторов городов этой провинции и выдвигаемые ими протесты.

Это заключение следовало сделать относительно того, как лучше поступить в подобных обстоятельствах, исходя из соображений необходимости мира в государстве.

Вопрос был вынесен на обсуждение, хранитель печатей высказался за то, чтобы отправить его на решение в парламент. Г-н де Вильруа, хотя его подозревали в благосклонности к принцам, ответил, что это не входит в компетенцию парламента, а президент Жанен дал совет разделить дело и отправить в парламент ту его часть, которая касалась захвата земельной собственности; ему смело возразили, что это означало бы затеять процесс дворянина с принцем за службу Королю.

Г-н Манго, государственный секретарь, взял слово и выступил в защиту маркиза де Ла Вьёвиля; г-н Барбен заявил ему, что тот забыл одну вещь, явно свидетельствующую о виновности г-на де Невера, а именно: что захват земельной собственности был сделан лишь спустя несколько дней после захвата имения.

Хранитель печатей, с неохотой вынесший это дело на всеобщее обсуждение и находившийся в состоянии раздумья, прямо-таки взорвался и заявил Барбену, что тот ошибается, если думает сделать его посредником в своих жестоких планах. Тот возразил ему, что всего лишь высказывает свое мнение, ради коего все и собрались тут, и что теперь нужно выслушать мнение остальных.

На что хранитель печатей отвечал, что не собирается делать этого до тех пор, пока не соберутся сведущие люди. Барбен поднялся и ответил ему: «Я единственный человек, кто, возможно, не сведущий, остальные же собравшиеся здесь господа весьма и весьма сведущи и были ими тогда, когда вас и на свете-то не было»; и, сказав сие, он отправился в Лувр, где поведал о случившемся Их Величествам.

Между тем наступило время Совета, и хранитель печатей явился в Лувр. Королева попросила его зачитать протокол об освобождении перед всеми принцами и сеньорами – в том случае, если таковой при нем. Хранитель печатей на мгновение замялся, и Барбен настоял, чтобы протокол был зачитан, дабы все узнали об оскорбительном поступке герцога Неверского.

И не было никого, кто не осудил бы герцога и не признал бы, что Их Величества никак не могут испытывать к нему приязни. Королева обратилась к хранителю печатей, желая узнать, что тот думает по этому поводу; он молча отступил на шаг назад; Королева, удивившись, переспросила еще два раза, и оба раза, как и в самый первый, хранитель печатей промолчал.

Король посчитал это чрезвычайной неучтивостью – он и до того был недоволен неуступчивостью и неопытностью хранителя печатей; кроме того, на него жаловалась и наиболее здравомыслящая часть духовенства – он имел у нее репутацию человека слабого в вере. Его Величество попросил Королеву уволить его.

Вечером того же дня у него были отобраны и переданы г-ну Манго печати. Мне же была оказана честь стать государственным секретарем, коим до сего момента был г-н Манго. Несколькими днями ранее мне поручили отправиться в Испанию с тайным посольством, дабы завершить некоторые из наших тамошних дел. В списке членов посольства после меня был записан граф де Ла Рошфуко.

Я попросил разрешения довести свою миссию до конца, поскольку она была лишь временной, а поручение довольно обычным. Однако мне не было это позволено, и я не мог не подчиниться воле своего государя; признаюсь, что немногие молодые люди отказались бы от выполнения столь блестящего поручения, которое являет собой путь к славе и большим должностям одновременно.

Я узнал о просьбе Королевы, переданной через маршала д’Анкра, к тому же Барбен был моим другом и очень уговаривал меня согласиться, что я и сделал.

Поскольку я получил должность, маршал стал оказывать на меня давление, чтобы я отказался от своего епископства, которое он желал отдать дю Веру.

Однако, приняв во внимание непостоянство придворной жизни и переменчивость натуры этого вельможи, а также превратности, которыми была чревата его судьба, я не дал своего согласия, чем вызвал его недовольство совершенно безосновательно. Я пытался объяснить ему, что не стремлюсь ничего выгадать, взявшись за предложенную мне обязанность, и могу потерять все.