Арман Жан дю Плесси Ришелье - Мемуары «Красного герцога»

Барбен не советовал ей делать это теперь, поскольку в это самое время, 4 октября, были отправлены грамоты для созыва 24 ноября в Руане ассамблеи дворян; и если бы Королева передала свою просьбу в эти дни, ее враги, большинство из которых должны были собраться там, заявили бы, что она сделала это намеренно, дабы воспользоваться ситуацией и возбудить смуту в государстве.

Пока все это происходило во Франции, в июне император Матиас приказал назначить своим преемником в королевстве Богемия собственного шурина, эрцгерцога Фердинанда, к коему немецкие протестанты относились с большим страхом из-за того, что он изгнал их из принадлежащих ему территорий. Его назначение стало причиной созыва ассамблеи в Эльбрунне, на которой они объединились против католиков, несмотря на то что император Матиас пытался отговорить их от такого шага.

Папа приказал опубликовать в Риме юбилярий о том, что необходимо Церкви, о преследовании еретиков, о согласии и союзе принцев-католиков.

Курфюрст Саксонии, то ли под впечатлением этого юбилярия, то ли давно дожидаясь случая, приказал с 31 октября по 2 ноября отпраздновать столетнюю годовщину опубликования Лютером в Вюртемберге первых тезисов против индульгенций Его Святейшества [153]; по этому случаю были отчеканены золотые и серебряные памятные монеты с соответствующими надписями.

Так же поступили и остальные лютеранские города Германии, а также гейдельбергские кальвинисты, отмечавшие в этот день свой собственный праздник.

В Италии тем временем шла жестокая война между испанским королем и герцогом Савойским; а в Далмации – между венецианцами и эрцгерцогом Фердинандом.

В начале описываемого года маршал де Ледигьер вступил с войсками в Пьемонт и взял сначала города Сен-Дамьен и Альбу со стороны Монферрата, тогда как со стороны Наварры принц Пьемонтский отвоевал у принца де Мажерана, союзника Испании, города Мажеран и Кревкёр – в последнем находился большой отряд испанцев.

В этих столкновениях был убит дон Санче де Луна, наместник миланского замка, – событие, повергшее в изумление всю испанскую армию, а также всех ее союзников в Италии.

Однако внутренние волнения во Франции, заставившие маршала де Ледигьера возвратиться в Дофинэ, подрезали крылья сему блестящему начинанию и вынудили принца Пьемонтского перейти к обороне; он защищался столь неудачно, что его город Версей, осаждаемый с конца мая доном Педро Толедским, 25 июля был вынужден сдаться и открыть ворота перед испанцами, заполонившими Пьемонт.

Хотя этот город был вскоре взят, ему легко можно было бы помочь, если бы герцог Монтелеонский не раструбил на две страны, что город взят, и этим пробудил гордость в герцоге Савойском, пожелавшем отправиться туда, обещая, что Король возвратит город.

Но когда стало ясно, что они желают не вернуть город, а захватить новые земли и готовятся к осаде Аста, Король приказал маршалу де Ледигьеру немедленно оставить горы; он отправил туда герцога де Роана и графа де Шомберга с полком ландскнехтов, воевавшего против принцев; таким образом, там собрался весь цвет французской знати, насчитывавшей вместе с войсками герцога Савойского десять тысяч пеших воинов и две тысячи всадников.

Они вступили в Аст, вознамерившись согнать испанскую армию с насиженных мест, которые она занимала в окрестностях города.

1 сентября они атаковали Фелизан, где находились две тысячи трентцев, и на следующий же день взяли город благодаря мужеству французов, которые, опасаясь, что их захотят опередить, не дожидаясь приказа, преодолели ров, взобрались на вал, доблестно сражаясь со всеми, кто оказывался у них на пути, и захватили город, в коем им досталось одиннадцать вражеских знамен.

На следующий день они продолжили наступление, захватили еще два знамени, а 4 сентября осадили Нон, в котором засели две тысячи человек из армии неприятеля, и 7 сентября взяли его; они гнали вражескую армию прочь от Аста к Танаро.

Все эти подвиги немного охладили дерзкие поползновения дона Педро и дали повод заключить 9 октября договор при Павии, статьи коего были предложены Мадридом и одобрены Парижем. По этому договору состоялась реституция пленников и захваченных до и после заключения договора в Асте городов, герцогу Савойскому предложили разоружиться, что он и сделал, вернув все захваченные им города.

Дон Педро должен был снова ввести туда свои войска в течение ноября, согласно условиям договора в Асте. Тогда же было объявлено о прекращении боевых действий в Пьемонте и Миланской области. Однако выполнение всех взаимных обязательств и примирение было делом будущего, о чем мы скажем в свое время.

Распря между венецианцами и эрцгерцогом Фердинандом завершилась, эрцгерцог пообещал изгнать из своих земель тех ускоков, которые оказались замешанными в последних волнениях, а также тех, кто занимался пиратством, обещая отправить их в город Сенью под присмотр немецкого губернатора – человека достойного, который мог бы удержать их в повиновении. Их корабли были преданы огню. Впрочем, война продолжалась вплоть до начала следующего года.

Тем временем 4 октября ассамблея дворян открылась; Король и все депутаты собрались в Руане. Продлилась ассамблея до 26 декабря. На ней было сделано множество отменных предложений по обустройству государства; однако толку никакого все равно не вышло, поскольку цель ассамблеи была иной, к тому же все было организовано таким образом, что не имелось никакой возможности принимать мудрые и обдуманные решения.

Основным замыслом де Люиня было обрести поддержку у депутатов данному им Королю совету убить маршала д’Анкра и удалить Королеву-мать. Его заботы не простирались далее.

И все же одна замечательная вещь на ассамблее случилась: парламентарии заявили о своем желании опережать дворянское собрание по важности своего положения, дабы вместе с принцами, герцогами, пэрами и офицерами короны давать Королю советы, необходимые для блага государства.

Г-н де Люинь, не желавший ссориться с парламентариями, нашел способ примирить стороны: поставить дворян возле Короля и Монсеньора означало уступить свои места членам парламента.

Во время ассамблеи, в возрасте семидесяти четырех лет скончался г-н де Вильруа, которого судьба несколько раз пыталась удалить от двора и которому всегда удавалось удержаться благодаря своей мудрости.

Последние годы, желая обратить его к Себе, Господь также пытался отъять его от государственных дел, но так и не победил его честолюбия, пока наконец не наслал на него болезнь, уничтожившую его в течение тридцати часов и исторгшую из его уст слова, свидетельствующие скорее в пользу его заблуждений, чем мудрости: «О мир, как ты обманчив!»