Коллектив авторов - Александр II. Трагедия реформатора: люди в судьбах реформ, реформы в судьбах людей: сборник статей

Существовала противоположная точка зрения: правительство и монарх суть одно, потому Александр II несет ответственность как за проводящуюся в жизнь политическую программу, так и за подбор лиц, отвечавших за ту или иную сферу управления. В брошюре «Черный передел реформ Александра II», изданной в 1882 г. в Берлине, М.М. Стасюлевич, рассказывая об отношениях между уже покойным монархом и М.Т. Лорис-Меликовым, утверждал: «Император принадлежал к числу таких личностей, которых можно было обмануть не иначе, как с их молчаливого согласия» {549} 549 Черный передел реформ Александра II. Письма из Москвы за границу par bonte (не по почте). Berlin, 1882. С. 9. . Как писал В.М. Флоринский, профессор Казанского университета, «все промахи и недочеты общественное мнение ставило на счет государю, будто бы не умевшему выбирать себе талантливых и честных сотрудников» {550} 550 Флоринский В.М. Заметки и воспоминания // Русская старина. 1906. № 6. С. 606. .

Ситуация цареубийства, нарушив устоявшиеся за многие годы традиции оплакивания усопшего монарха, принудила подданных решать, каким образом им следует воспринимать не смерть, но убийство государя. Первые дни после цареубийства были временем господства эмоций, попытки рационально осмыслить произошедшее стали предприниматься лишь спустя какое-то время {551} 551 См.: Сафронова Ю.А. Смерть государя. 1 марта 1881 года: эмоциональный срез // Российская империя чувств: Подходы к культурной истории эмоций / Под ред. Я. Плампера, Ш. Шахадат и М. Эли. М., 2010. С. 166–186. .

Начало марта во всех городах империи было схожим: телеграф приносил известие о смерти императора, узнав о которой, люди стекались в церкви — услышать новости, отстоять панихиду, принести присягу. С 3 марта (2 марта была присяга Александру III) страна погрузилась в траур. В Петербурге «фасады зданий, фонари, мосты, придворные экипажи и лица высших чинов, даже частных лиц, все было одето в черное с белым. На Думской каланче и повсюду развевались черные с белым флаги» {552} 552 Великий князь Кирилл Владимирович. Моя жизнь на службе России. СПб., 1996. С. 36. . Отставной ротмистр В.В. Воейков в воспоминаниях писал: «Публика и та потемнела, ни на ком не было видно ярких цветов и пестрых материй, все были в черном. Многие дамы с флером, а статские с трауром на рукавах и цилиндрах. Военные надели глубокий траур» {553} 553 Последние дни царствования императора Александра II и воцарение императора Александра III (Воспоминания отставного ротмистра лейб-гвардии уланского Ее Величества полка В.В. Воейкова) // Известия Тамбовской ученой архивной комиссии. 1911. Вып. 54. С. 104. .

Чрезвычайную важность произошедшего цареубийства для общества почувствовали дельцы, спешившие удовлетворить спрос не только на атрибуты траура (черный креп, банты, бумагу с траурной каймой и «экстренно выписанные из Парижа» траурные платья «изящнейших и удобнейших покроев» {554} 554 Голос. 1881. 4 марта. ), но любые предметы, связанные с покойным государем. Особый ажиотаж вызывали изображения в бозе почившего государя императора на смертном одре. 2 марта придворный фотограф B.C. Левицкий сделал снимок усопшего, а художник К.Е. Маковский написал посмертный портрет. Эти два изображения стали основой для последующих гравюр и олеографий. С картины К.Е. Маковского были сняты фотографии, продававшиеся в художественных магазинах Фельтена, Дициаро, Беггрова, на передвижной выставке и у фотографа Левина {555} 555 Минута. 1881. 11 марта. . Возмущаясь стоимостью изображений, журналисты спрашивали: «Неужели г. Левицкий назначил цену маленького снимка, в величину фотографической карточки, 2 рубля?» {556} 556 Там же. 13 марта. Посмертный портрет государя с картины К.Е. Маковского продавался еще дороже — за 3, 6 и 12 рублей, в зависимости от материалов, на которых он был исполнен. Последний прижизненный фотопортрет «во всех магазинах» стоил: «лакированный кабинетный» — 1 рубль, «большой роскошный портрет с художественною отделкой» — 10 рублей {557} 557 Голос. 1881. 17–22 марта. .

Газеты сообщали, что в магазинах «плакали многие дамы, глядя на всем нам знакомые, но увы! непощаженные смертью дорогие черты лица со следами мученических ран» {558} 558 Московские заметки // Там же. 17 марта. . А.Н. Бенуа в воспоминаниях писал, что фотографии «лежавшего в гробу, одетого в форму государя, до пояса закрытого покровом (жутко было подумать, что там, где должны быть ноги, были лишь какие-то «клочки»), висели затем годами в папином кабинете и у Ольги Ивановны (Ходеневой, горничной. — Ю.С.) в ее каморке» {559} 559 Бенуа А.Н. Мои воспоминания. С. 384. .

Решения увековечить память Александра II приобретением икон и установлением лампад, во множестве принимавшиеся в течение марта на собраниях различных корпораций и учебных заведений, привели к тому, что резко возрос спрос на образ св. благоверного князя Александра Невского. Изображение на бумаге можно было приобрести за 75 копеек, на дереве — за 2 рубля 50 копеек {560} 560 Голос. 1881. 9 марта. .

Кроме изображений, печатались брошюры «Венок на гроб Государя-Освободителя», «Скорбь всея Руси по в Бозе почившему Государю-Освободителю Александру II», «Скорбь народа. Подробности ужасного преступления 1-го марта 1881 г. (с планом местности, где оно совершено)» и т. п., содержавшие официальные сообщения правительства, выдержки из газет и стихотворения. Они также продавались «во всех магазинах» и стоили от 15 до 75 копеек {561} 561 Там же. 22 марта. . Издатели, зная медлительность канцелярии Министерства императорского двора, дававшей разрешения на такие издания, торопили ее служащих: «Не найдете ли Вы в возможно скором времени исходатайствовать о разрешении о напечатании его (стихотворения. — Ю.С.) отдельно, чтобы оно могло поступить в продажу в день погребения в Бозе почившего Императора, так как, по моему мнению, появление стихотворения произвело бы наибольшее впечатление на публику именно в этот скорбный для всей России день» {562} 562 Прошение А. Навротского в канцелярию МИДв // РГИА. Ф. 472. Оп. 16. 381/1901. Д. 4. Л. 62. .

С.И. Григорьев поднимает вопрос об обнаружении «монархического сознания» через анализ потребления товаров, содержащих упоминания о носителях верховной власти. С его точки зрения, таким образом российские подданные практически подтверждали свои монархические чувства {563} 563 Григорьев С.И. Придворная цензура и образ Верховной власти. С. 247–248. . Американская исследовательница К. Верховен на примере коммерческого успеха портретов Осипа Комисарова, спасшего Александра II от выстрела Д.В. Каракозова, убедительно показывает отрицательное отношение населения Российской империи к покушению 1866 г. {564} 564 Verhoeven С. The Odd Man Karakozov: Imperial Russia, Modernity and the Birth of Terrorism. Ithaca; NY, 2009. P. 66–85.