Жан-Франсуа Солнон - Венценосные супруги. Между любовью и властью. Тайны великих союзов

Знатоки не ошиблись: в Париже Анну «любили все, от мала до велика», и ее двор в Сен-Жермене неуклонно разрастался. Регентство обещало быть долгим, «ее считали своим солнцем все; особенно те, кто надеялся урвать себе какую-нибудь выгоду» [102] Мадам де Моттвиль, цит. по François Hildesheimer, La Double Mort du rois Louis XIII, Paris, Flammarion, 2007, p. 105. . Но согласие короля еще нужно было получить. В феврале 1643 г. от Людовика XIII осталась лишь тень. Болезнь терзала тело, давно уже подводившее хозяина: приступы лихорадки, рвота, боли в животе, разлитие желчи случались каждый день. Но, несмотря на слабость и ожидание худшего, Людовик намеревался править до самого конца. Близость смерти не заставила его примириться с королевой. Он уже давно не питал к ней ни капли нежности, хотя она и подарила ему двух сыновей. Королю была от природы свойственна подозрительность, а с ней и недоверие. Легкомысленная, оставшаяся в душе испанкой, непредсказуемая, любящая интриги, внушаемая, склонная поддаваться самому дурному влиянию Анна, в глазах Людовика, совершенно не годилась для управления королевством, до сих пор воевавшим с Габсбургами. Среди прочего, король подозревал жену в желании подписать с ее братом Филиппом IV мир на условиях, неблагоприятных для Франции.

Чтобы ослабить предубеждения мужа, Анна нуждалась в союзниках. Государственные секретари, «имевшие вес во всех вопросах», дали «надежду, что удастся убедить короля учредить регентство». Кроме того, королева должна была уговорить Людовика помириться с нею. Она отправила к нему господина де Шавиньи, поручив ему от ее имени «попросить прощения за все, что могло быть неугодно ему» и убедить, что она не причастна к интригам былых времен. Но монарх спокойно ответил Шавиньи: «В моем нынешнем положении я должен ее простить, но я не обязан ей верить» [103] La Rochefoucauld, Memoires, op. cit., p. 78–81. .

Умирающий Людовик ничего не забыл. Хотя время от времени он дарил жене одно-два ласковых слова, супруги так и не смогли возродить отношения. Не имея ни капли уверенности в будущем, Анна ждала доброй воли Его Величества. Тот уже был прикован к постели, но не выпускал бразды правления из рук и предложил разделить регентство между Месье и королевой.

20 апреля он, наконец-то, назначил Анну Австрийскую регентом, но окружил ее советом из шести человек (кроме королевы, туда входил Месье, — отныне главный военачальник королевства — принц Конде, Мазарини, канцлер Сегье, господа Бутийе и де Шавиньи), где решения принимались большинством голосов, но решающего голоса не имел никто. Королеве власть досталась в ограниченном объеме, почти сведенном к представительской роли. Известно, что, стоя одной ногой в могиле, Людовик стремился обеспечить преемственность своей политики посредством назначения четырех государственных секретарей.

Анна Австрийская со слезами гнева встретила решение короля. Она не получила полноценного регентства. Видимо, Людовик, столь ревностно оберегавший власть, пока был жив, не хотел отдавать ее жене даже после смерти. Всегда считалось, что Анна — это несмышленыш, что ее надо вечно опекать, что за этой принцессой надо постоянно следить, надо руководить ею, направлять. Чтобы парировать удар, она поторопилась составить и отнести к нотариусу тайное опротестование, где говорилось, что она подписала королевский указ против своей воли. Людовик скончался 14 мая 1643 г. после затяжной агонии.

Не прошло и четырех дней, как парламент Парижа на заседании от 18 числа отменил последнюю волю покойного короля. Регентша получила «право свободно безусловно и полно распоряжаться делами королевства», не будучи обязанной подчиняться «большинству голосов». Месье, а также принц Конде уже дали согласие и выразили надежду «воздействовать на эту неопытную женщину, производящую впечатление беспечной» [104] Simone Bertière, op. cit., p. 373. . Аналогично думали придворные и государственные мужи: Людовик никогда не допускал королеву к делам, она связывалась с мелкими интрижками, годами прозябала в тени кардинала Ришелье, и вдруг стала регентшей. Значит, ею будет легко крутить.

А вечером 18 мая Анна Австрийская, согласно воле усопшего короля, к изумлению Двора и всего города объявила первым министром Мазарини. У Ришелье был преемник, и регентша, чтобы справиться с государственными делами, нуждалась в твердой руке. Раньше она вела игру против собственного мужа. Теперь же она в большой политике и будет ревностно защищать интересы сына. Вместе с Мазарини она, наконец-то, от имени малолетнего Людовика XIV, прибрала к рукам власть, к которой не подпускал ее покойный король. Родилась новая Анна Австрийская.

Трудно представить более неподходящую пару. Фердинанд (1751–1825) — апатичный, необразованный, безалаберный, беспечный раб собственных страстей. Пошлые вкусы подчас толкали его на недостойные монарха поступки. Размышлениями Фердинанд себя не утруждал, обязанности короля игнорировал. Он производил впечатление вечного подростка. Ему нравилось общество простолюдинов, их нехитрые развлечения, он охотно убивал с ними время. А Мария Каролина (1752–1814) отличалась решительностью, своеволием, кипучей энергией и убежденностью, что она создана, чтобы править.

Характеры у супругов были совершенно несхожие, но вместе пара смотрелась хорошо. Высокий, стройный, голубоглазый блондин Фердинанд относился к разряду красивых мужчин. Черты лица он имел правильные, только вот из-за длинного носа заработал прозвище «Re Nasone» (Носатый король). Мария Каролина не уступала ему. У нее были красивая фигура, величественная и одновременно грациозная походка, прозрачная кожа, светло-русые волосы, нежное лицо, несмотря на рот: несколько надменный, но обнаруживающий «отличные белые, ровные зубы». К тому же она была «достаточно полная, чтобы не казаться тощей» [105] Современники оставили многочисленные описания внешности монархов. Отголоски рассказов Уильяма Гамильтона или Иосифа II, леди Анны Миллер или Суинборна есть у Harold Action, Les Bourbons de Naples , Paris, Perrin, 1986 и в биографиях Марии Каролины; очень познавательной является книга Michel Lacour-Gayet, Marie-Caroline, reine de Naples. Une adversaire de Napoléon , Paris, Tallandier, 1990. . На знаменитом портрете четы в окружении детей, написанном в 1783 г. Ангеликой Кауффман [106] Полотно хранится в Неаполе, в Национальном музее Каподимонте. , мы видим очень приятное семейство; несхожесть в характерах не показана.