Михаил Савинов - Великий князь Рюрик. Да будет Русь!

Антинорманистских теорий довольно много. Некоторые из них пытаются объяснить сразу все: и сюжет «варяжской легенды», и происхождение слова «Русь», и другие события нашего IX в. Другие сосредотачиваются на какой-то одной проблеме. Но летописная легенда сыграла с антинорманистами злую шутку: кем бы ни был антинорманнский Рюрик, он точно так же, как и Рюрик норманистов, оказывается чужеродным пришельцем – это заложено в самом сюжете рассказа о призвании варягов. Так есть ли смысл в поисках кельтского, прусского или еще-какого-нибудь Рюрика, особенно в свете того, что общая доказательная база антинорманизма в целом меньше и хуже, чем у оппонентов?

Самой популярной из антинорманнских концепций оказалась теория о прибалтийско-славянском происхождении нашего первого князя.

Сущность этой теории такова. Летописец называет варягами не скандинавов, а славян с южного берега Балтики. Имя Рюрик восходит не к скандинавскому имени Hroerekr, а к славянскому слову «рарог» или «ререк», т. е. «сокол». Слово «варяги» может быть выведено от названия славянского племени вагров [41], а слово «Русь» – или от названия племени пруссов (привет «Сказанию о князьях Владимирских»!), или, например, от славянского племени руян – обитателей острова Рюген.

Но руяне – это руяне, и ни в одном источнике они Русью не называются. Да и само слово «Русь» как название народа в летописи не имеет общих черт с названиями славян, не имеет характерных суффиксов, с помощью которых образуются имена славянских народов. Пол ян е, древл ян е, помор ян е, мазовш ан е, радим ич и, дрегов ич и – вот как называются в «Повести временных лет» славянские племена. «Русь» скорее адресует нас к финнам или балтам – по аналогии с «корсь» (курши), «жмудь» (жемайты), «чудь», «весь»…

Попытки найти Рюрику какое угодно, лишь бы не скандинавское происхождение выглядят несколько наивными еще и с точки зрения нравов эпохи Рюрика. Дело в том, что для человека архаического общества все, кто не принадлежал непосредственно к его общине, в равной степени чужаки. Это мы сейчас можем рассуждать о братстве славян, и западный славянин может казаться нам менее чуждым, нежели шведский викинг. Но во времена первых русских князей все обстояло совершенно иначе. В начале «Повести временных лет» есть такие строки:

«Поляне бо своих отец обычай имуть кроток и тих, и стыденье к снохам свои и сестрам, к матерем и к родителем своим, к свекровем и к деверем. Брачный обычай имяху: не хожаше зять по невесту, но приводяху вечерь, а завтра приношаху по ней что вдадуче…»

Киевский летописец был полянином и писал о соплеменниках соответственно. Поляне, даже в языческие времена, хорошие.

А ближайшие соседи и злостные враги полян – древляне живут как скоты:

«А Древляне живяху звериньским образом, жиуще скотьски, убиваху друг друга, ядяху вся нечисто, и брака у них не бываше, но умыкиваху у воды девиця…»

Так же живут и все прочие окрестные славяне:

«И Радимичи, и Вятичи, и Север один обычай имяху, живяху в лесех, якоже и всякий зверь, и срамословье в них пред отци и пред снохами…»

Речь идет, напомним, о ближайших соседях, говорящих на том же самом языке и культурно (что бы там ни писал летописец про обычаи!) очень близких. Что уж говорить про более удаленные народы! Так что никакой руянин или лютич не мог быть другом и братом древнему новгородцу, хотя язык друг друга они бы, возможно, понимали. Кем бы ни был Рюрик из летописной легенды, он в любом случае чужой, пришлый.

Теория о западнославянском Рюрике появилась в XIX в., востребована она и сейчас, хотя арсенал доказательств, которыми пользуются ее сторонники, существенных изменений не претерпел. Наиболее подробно ее обосновывал С.А. Гедеонов, не только считавший наших летописных варягов славянами, но и подобравший западнославянские аналоги именам Синеуса, Трувора и Олега.

На этом месте пора сказать несколько слов о так называемой любительской лингвистике.

Бедствие науки о языке примерно того же свойства, что и у истории: многим она кажется слишком легкой и доступной. Поэтому с некоторых пор широко распространились игры с языком: на основе случайного сходства слов или произвольной разбивки слова на части делаются какие-то далеко идущие выводы. Если для лингвистов-профессионалов выражение «Этруски – это русские» – забавная шутка, то для некоторых «любителей» – настоящий факт.

«Попробуйте вообразить любительскую книгу о небесных светилах, где обсуждался бы вопрос, какого размера Луна – с тарелку или с монету. Между тем любительские сочинения о языке совершенно такого же уровня циркулируют в немалом количестве и охотно читаются и принимаются всерьез довольно широкой аудиторией…» – так писал о любительской лингвистике академик А.А. Зализняк, современный исследователь древнерусского языка.

Одни «любители» ищут в разных словах слог «ра» и пытаются объяснить смысл слов, приравняв этот слог к имени египетского бога Солнца. Казалось бы, где современный русский язык и где Египет – ну ничего, притянем, сойдет (все равно средний потребитель такой «лингвистики» о сопоставлении реальных языков не задумывается, иначе подобные измышления не были бы так популярны). Другие выдумывают тексты на якобы древнем языке. Методы работы «любителей»-стилизаторов мы уже видели на примере «Велесовой книги» – там, как известно, перемешаны современные слова из нескольких славянских языков, причем у некоторых произвольно отброшены окончания…

В действительности каждый язык имеет свою историю, а его изменения подвержены определенным законам, и законы эти прочные, их подтверждает анализ всей массы слов внутри языка за тот или иной период времени. Таким же строгим законам подчиняются изменения слов, попавших в язык извне, из других языков. Иными словами, переход из древнескандинавского в финский, а оттуда в русский слова «roþs» – «ruotsi» – «русь» с точки зрения законов языка возможен, а переход «вагры» – «варяги» – нет. Не по причине заговора ученых, а потому, что на материале языка не зафискирован ни один случай подобного перехода звуков.

Сопоставления имен у Гедеонова – это, конечно, не любительская лингвистика уровня «этруски – это русские», но законы языка там не учтены, поэтому игра с именами так и осталась игрой. Но в XIX в. выявление этих языковых законов еще только происходило. Между тем опора некоторых теорий происхождения Руси на случайное сходство слов благополучно дожила до наших дней. Примером может служить сравнительно недавняя попытка объяснить зафиксированные византийским императором Константином Багрянородным русские названия днепровских порогов с помощью… осетинского языка!