Валентин Рунов - Все Кавказские войны России. Самая полная энциклопедия

О снобизме Барятинского в должности начальника штаба уже говорилось выше. Муравьев в своих записях также оставил достаточно красочный портрет внешности этого человека. Он писал: «До встречи на Кавказе я видел его только один раз в Киеве молодым хорошеньким кирасирким поручиком. Здесь не мог бы я его узнать: он показался мне ростом выше прежнего, сложения был довольно плотного и немного с брюшком. Суживающаяся к макушке голова его с редкими волосами как-то не предупреждала в пользу его природных дарований; рыльце было у него красноватое, в чем признавали последствия разгульной жизни. Объяснялся он с некоторым замедлением и повторением слов, похожим на заикание, и гнусил. Вся наружность вообще не выражала того приличия, которое я ожидал найти в князе Барятинском, приятеле государя, хотя он и был, что называется, видным мужчиною, вежливым, разговорчивым…»

И все же долголетнее пребывание на Кавказе позволило новому командующему отказаться от непродуманных нововведений и продолжить дело, начатое Ермоловым и Воронцовым. Тактика постепенного наступления на непокорные районы в сочетании со стремительными короткими ударами по наиболее уязвимым местам в обороне противника дала положительные результаты. Линии новых просек, возведение укреплений Хаби-Шавдонского и Шахинского, охладили воинственность многих чеченских племен. Против непокорных в декабре 1856 года была предпринята экспедиция под руководством генерал-лейтенанта Н.И. Евдокимова. Она проникла в самые дикие районы Малой Чечни и истребила до 20 аулов, служивших базовыми центрами мятежников, которые были вынуждены уйти в горы.

В 1858 году Барятинский, поручив Евдокимову вести отвлекающие действия, сам с главными силами совершил экспедицию в Большую Чечню. Его войска из Грозной устремились в Аргунское ущелье. Попытки мюридов остановить их продвижение закончились неудачей.

Шамиль отвел свои силы на юг, сделав резиденцией Ведено. Параллельно он объявил всеобщую мобилизацию чеченцев и дагестанцев на борьбу с «неверными». К концу года ему удалось собрать под свои знамена более 12 тысяч мусульман. Ведено было превращено в крепость на подступы к которой прикрывались множеством завалов, оборонявшихся сменными гарнизонами.

В первый день 1859 года по приказу Барятинского Евдокимов тремя колоннами двинулся на противника. Установив наличие и начертание завалов, генерал обошел их частью сил с флангов и тем заставил горцев отступить без сопротивления. Так, продвигаясь шаг за шагом, 19 марта русские войска приступили к осаде Ведено. Двенадцать дней спустя резиденция имама была взята штурмом. Но среди убитых и пленных Шамиля не оказалось. С большим отрядом телохранителей и ближайших сподвижников он заблаговременно бежал в Дагестан, где обосновался в ауле Гуниб, также превратив его в крепость.

После этого Барятинский по делам службы выехал в Петербург, где кавказские дела обсуждались на самом высоком уровне. В очередной раз императором было высказано пожелание усмирить Кавказ любой ценой. Командующий просил новых войск и денег, ему дали и то, и другое.

4 июня Барятинский вернулся в Грозную. К тому времени обстановка в Чечне еще более нормализовалась. Желая убедиться в этом, наместник совершил поездку по Аргунской линии, большой Чечне и Ичкурии. После того он докладывал военному министру Сухозанету: «Проезжая везде с одним только почетным конвоем и большей частью в экипаже по разработанным новым дорогам, я мог собственными глазами убедиться в огромных успехах, сделанных в последние месяцы в этом крае. По всему ущелью Аргуна до укрепления Евдокимовского высечены в скалах дороги с прочными мостами и предмостными башнями.

В Ичкерии проложенная широкая просека переменила, можно сказать, сам характер этого горного края. Прежние недоступные леса Ичкерии уже не составляют более преграды движениям нашим войскам, и везде, где я проезжал на протяжении от Грозной через Шали, Таузин, Ведено, Эргеной в Дарго, жители, столь недавно еще считавшиеся нашими непримиримыми врагами, выбегали ко мне навстречу.

Неприятель не оказывает пока сопротивления, но с появлением передних наших войск селения предаются огню. Мехельта, Сиух, Анди уже сожжены. По имеющимся сведениям Шамиль собрал силой семейства гумбетовцев и андийцев в укрепленное место на левой стороне Андийского Койсу, на горе Килятль и в аулах Ичикали, а скот угнан на правую сторону реки. Переправа через Андийское Койсу укреплена».

Движение русского отряда Н. И. Евдокимова на Ведено

Для самого Шамиля, как видно, судьба дальнейшей борьбы с Россией уже была предрешена. Имам не верил в ее успех. Через доверенное лицо он попытался связаться с русским послом в Константинополе князем Лобановым с тем, чтобы выговорить для себя условия при прекращении борьбы. Для России это было очень важно в свете проводившейся ею политики в Европе. По этому вопросу канцлер Горчаков писал Барятинскому: «Если бы вы дали нам мир на Кавказе, Россия приобрела бы сразу одним этим обстоятельством в десять раз больше веса в отношениях Европы, достигнув этого без жертв кровью и деньгами. Во всех отношениях момент этот чрезвычайно важен для нас, дорогой князь. Никто не призван оказать России большую услугу, как та, которая представляется теперь вам».

Но, по-видимому, переговоры в Константинополе не дали результатов. Россия была вынуждена собственными силами решать проблемы, стоявшие перед ней на Северном Кавказе. Но решить их было практически невозможно, пока власть в этом крае принадлежала Шамилю, который цеплялся за нее всеми силами.

После потери Ведено власть Шамиля над горцами практически была потеряна. Одни аулы встречали имама крайне холодно, предоставляя ночлег и пищу лишь в силу обычая. Другие вообще отказывались принимать. Но были случаи и откровенной враждебности. Так, когда имам с верными мюридами проезжал через земли куядинского общества, жители встретили его с оружием в руках. Завязался бой, в котором Шамиль потерял несколько человек убитыми, 32 лошади, тюк с серебром и много другого имущества. Опечаленные такой встречей, многие мюриды тайно покинули своего вождя и разбрелись по окрестным лесам, и лишь немногие, самые верные, последовали за ним в Гуниб.

Слухи о поражениях имама быстро разнеслись повсюду. Слабых в горах не любили и боялись мести победителей. К Барятинскому почти ежедневно прибывали различные местные правители и делегации, прося пощады и заявляя о своей готовности служить России. Главнокомандующий принимал всех и был милостив.