Валентин Рунов - Все Кавказские войны России. Самая полная энциклопедия

Другой, 16-тысячный турецкий корпус, наступавший на Эривань со стороны Баязета, 17 июня на Чингильских высотах был встречен 3-тысячным отрядом генерал-майора барона К.К. Врангеля. После ожесточенного боя противник начал отступление, вскоре превратившееся в паническое бегство. Русские части, преследуя врага, буквально на его «плечах» ворвались в Баязет. Общие потери турок составили две тысячи человек убитыми, ранеными и 370 пленными. Урон русских был 149 человек убитыми и 299 ранеными.

Победы, одержанные русскими в мае и июне, вынудили турецкое командование действовать более крупными силами. Но и это не спасло положения. 24 июля 60-тысячная турецкая армия Зафир-Мустафа-паши у селения Кюрюк-Дана встретилась с 18-тысячным корпусом Бебутова. Сражение продолжалось с четырех часов утра до полудня и было выиграно русскими. Турки, потеряв более 8 тысяч человек убитыми и ранеными, 2018 пленными, 15 орудий и 26 знамен, отступили к Карсу. Урон русских составил 599 человек убитыми и 2455 ранеными. Николай I, узнав о результатах этого сражения, сказал: «Князь Бебутов решил удивить меня победой, я же удивлю его наградой», и послал генералу высший орден империи — Св. Андрея Первозванного.

Борьба с внешним противником временно отвлекла внимание и силы русского командования от Северного Кавказа. Турецкое командование решило использовать это в своих интересах и начало переговоры с Шамилем о военном союзе. Имаму была обещана большая военная помощь. Указом султана он был возведен в чин генералиссимуса черкесских и грузинских войск. И если черкесы считались подданными Турции, то грузин требовалось предварительно завоевать. По-видимому, именно это обстоятельство стало причиной активизации действий чеченцев на границе с Грузией. Летом 1854 года один из их отрядов, прорвав русские кордоны, спустился в Алазанскую долину, где, разделившись на части, где разгромил несколько богатых имений. В одном из них были захвачены княгини Орбелиани и Чавчавадзе — внучки последнего грузинского царя, вместе с детьми и слугами.

Происходившие события в Петербурге были истолкованы как следствие продолжительного отсутствия на Кавказе Воронцова и низких организаторских способностей Бебутова. Василий Осипович был отстранен от командования войсками и назначен управляющим гражданскими делами в Закавказье. Воронцов получил почетную отставку с чином генерал-фельдмаршала и умер на покое в 1856 году.

Намного сложнее оказалось найти нового военачальника, способного решить задачи вооруженной борьбы на отдельном театре войны. Неудачи русских войск на Дунае показали отсутствие полководцев в рядах армии. Пришлось искать в резервах. И тогда в Петербурге вспомнили об опальном генерале Н.Н. Муравьеве. В ноябре 1854 года он получил рескрипт императора о назначении наместником Кавказа и командующим всеми находившимися там войсками.

Николай Николаевич Муравьев свою боевую службу начал в Отечественную войну 1812 года и в заграничном походе русских войск в Западную Европу. В 1816 году он в составе посольства А.П. Ермолова посетил Персию, после чего остался на Кавказе. В 1819 году молодой офицер совершил разведывательную поездку в Среднюю Азию, описанную им в книге «Путешествие в Туркмению и Хиву», изданной в Москве в 1822 году. По результатам поездки Муравьев получил чин полковника и вновь вернулся на Кавказ. Там он в составе войск Паскевича участвовал в войнах с Персией и Турцией, за отличие при штурме Карса получил орден Св. Георгия 4-й степени, за Ахалцих — 3-ю степень этого ордена, а за другие бои — золотое оружие.

После завершения этих войн из-за разногласий с Паскевичем Муравьев покинул Кавказ, а вслед за тем вышел в отставку и занялся научной работой. И лишь 12 лет спустя, в 1849 году, во время венгерской войны, он вернулся на военную службу с чином генерал-лейтенанта и получил в командование резервный пехотный корпус. Спустя пять лет Николай Николаевич стал полным генералом и был назначен наместником Кавказа.

В его карьере большим препятствием было фамилия, созвучная с фамилией декабристов. Поэтому некоторые начальники к нему относились в пристрастием. Но позже все сомнения были развеяны после того как Муравьев заявил: «Я не из тех Муравьевых, кого вешают, я из тех, кто сам вешает врагов империи».

Ознакомившись по документам с делами Кавказского корпуса, собранными в Главном штабе в Петербурге, Муравьев нашел их весьма расстроенными. Хотя по спискам в корпусе числилось 260 тысяч человек, но войска эти были раздроблены и разбросаны по огромной территории. Солдаты и казаки в большей части отвыкли от походов, жили оседло, занимались хозяйством, и лишь выставляли дозоры для охраны своих станиц и селений. Значительное количество нижних чинов использовалось на всяких строительствах, заготовках камня и леса, на обслуживании хозяйств своих командиров.

При штабе наместника числилось множество всяких флигель-адъютантов и гвардейских офицеров, приехавших искать под покровительством любезного Михаила Семеновича Воронцова чинов, наград и отличий. Толку от этих господ не было для войск никакого, они только путались под ногами работающих людей, всячески отвлекая их от дела. Во время экспедиций искатели удачи становились обузой для войск. Они ехали в своих колясках, с поварами и лакеями, затрудняя движение отрядов. Солдаты пехотных рот обременялись беспрерывным вытаскиванием экипажей и обозов начальников и всяческими требуемыми ими дорожными услугами. Если при Ермолове пехотный батальон делал по тридцать верст в сутки, то при Воронцове его мобильность снизилась в три раза. Низкая маневренность, по мнению Муравьева, являлась одной из причин малоэффективных действий российских войск на Кавказе.

Николай Николаевич Муравьев-Карский (1794–1866), главнокомандующий русскими войсками на Кавказе (1855–1856), генерал от инфантерии

В качестве второй причины генерал видел необходимость вести войну на два фронта при общем недостатке сил и средств. И если первый недостаток он намеревался устранить прямо на месте, то в отношении второго у него было несколько иное решение. По этому вопросу перед отъездом из Петербурга Муравьев попросил аудиенции у императора. Николай I принял генерала.

— Думаю, государь, что прежде, чем начать широкомасштабные действия против Шамиля, нужно попытаться с ним договориться о перемирии, — сказал Николай Николаевич.

Император меньше всего ожидал такого предложения. До сих пор ему внушали, что воздействовать на горцев следует только силой. В то же время он осознавал слабость Кавказского корпуса для ведения одновременной борьбы с внешним и внутренним противником. Усилить же его, сняв войска с других оперативных направлений, в сложившейся обстановке не представлялось возможным. Именно поэтому Николай I решил внимательно выслушать генерала.