Борис Соколов - Иосиф Сталин – беспощадный созидатель

Друг Платонова Михаил Шолохов в «Поднятой целине» переиначил в «правильном», партийном духе некоторые сюжеты «Впрок». Так, у Платонова есть злая пародия на массовый убой скота, осуществлявшийся крестьянами накануне коллективизации и представлявшийся пропагандой как «кулацкие происки». На самом-то деле народ не очень горел желанием расставаться с собственностью и предпочитал лучше напоследок наесться мяса «от пуза», чем отдавать корову дяде в колхоз. Один из платоновских героев, кулак Верещагин, морит голодом своих лошадей, чтобы получить за них завышенные страховые премии. У Шолохова же убой скота представлен как происки пробравшегося в колхоз кулака Якова Лукича Островнова. Сам же Яков Лукич морит голодом не лошадей, за которыми, напротив, самоотверженно ухаживает (они должны пригодиться антисоветским повстанцам). Он морит голодом собственную мать, которая случайно проболталась о планах восстания.

В платоновской повести колхозное начальство личным примером демонстрирует колхозникам, как надо правильно работать на тракторе, равно как надо правильно пережевывать пищу (вспомним лозунг «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова: «Тщательно пережевывая пищу, ты помогаешь обществу»): «От Упоева колхозники чувствовали не зажим, а отжим, который заключался в том, что Упоев немедленно отжимал прочь всякого нерачительного или ленивого работника и лично совершал всю работу на его глазах.

Мне пришлось наблюдать, как он согнал рулевого с трактора, потому что тот жег керосин с черным дымом, и сам сел править, а рулевой шел сзади пешком и смотрел, как надо работать. Так же внезапно и показательно Упоев внизывался в среду сортировщиков зерна и порочил их невнимательный труд посредством своего уменья. Он даже нарочно садился обедать среди отсталых девок и показывал им, как надо медленно и продуктивно жевать пищу, дабы от нее получалась польза и не было бы желудочного завала. Девки действительно, из страха или сознания – не могу сказать точно, от чего, – перестали глотать говядину целыми кусками. Раньше же у них постоянно бурчало в желудке от несварения. Подобным же способом показа образца Упоев приучил всех колхозников хорошо умываться по утрам, для чего вначале ему пришлось мыться на трибуне посреди деревни, а колхозники стояли кругом и изучали его правильные приемы».

Шолохов же без всякой издевки, на полном серьезе, заставил председателя колхоза Семена Давыдова из балтийских матросов демонстрировать казакам образцовую пахоту, правда, не на тракторе, а на быках. Автор «Поднятой целины» шел от платоновской пародии к социалистическому реализму.

Фадеев особо обрушился на вставную новеллу-притчу о батраке Филате, пародийно уподобленном Иисусу Христу (в его имени легко прочитывается имя прокуратора Иудеи Понтия Пилата, отправившего на крестную смерть Христа): «В… елейно-фальшивом, сладком, лицемерном тоне описывает Платонов и выдуманную им историю о том, как голодающего батрака Филата, неизвестно почему, долго не принимают в колхоз, а потом устраивают ему издевательский прием на первый день пасхи, «дабы вместо воскресения Христа устроить воскресение бедняка в колхозе». Филат умирает от «счастья» (умирает в буквальном смысле), а председатель напутствует: «Прощай, Филат… Велик твой труд, безвестный знаменитый человек». Это – образчик самой подлой и омерзительной клеветы. Потому что на нашей советской земле, которую рабочие и крестьяне кровью отстояли от соединенных сил мирового капитала, миллионы трудящихся Филатов впервые освободились от гнета и издевательств помещиков и капиталистов. Под руководством рабочего класса они освобождаются и от кулацкой кабалы, создают новые формы социалистического труда, становятся в разумные отношения друг с другом, рождают могучие таланты во всех областях человеческой деятельности».

У Платонова Филат пародийно уподоблен пасхальной искупительной жертве, и одновременно – умирающему божеству, призванному воскреснуть в новой колхозной жизни тогда, когда она расцветет полным цветом. Но Филат в повести так и не воскресает. Смерть же, по Платонову, для Филата есть освобождение от мук земной жизни. Неслучайны последние слова Филата: «– Врешь, тайный гад! Вот он я, живой – ты видишь, солнце горит над рожью и надо мной! Меня кулаки тридцать семь лет томили, и вот меня уже нет.

Вслед за тем Филат шагнул два шага, открыл глаза и умер с побелевшим взором».

В финале же Платонов признается: «Расставаясь с товарищами и врагами, я надеюсь, что коммунизм наступит скорее, чем пройдет наша жизнь, что на могилах всех врагов, нынешних и будущих, мы встретимся с товарищами еще раз и тогда поговорим обо всем окончательно». Коммунизм уподоблен второму пришествию Христа, и в то же время здесь отразилось учение любимого Платоновым Николая Федорова о воскрешении мертвых. Но воскреснуть, по мысли автора «Впрок», должны не враги, а только товарищи.

Платонов поспешил оправдаться перед верховным вождем. И это ему, судя по дальнейшему развитию событий, в целом удалось. В письме Сталину от 8 июня 1931 года Платонов писал:

«Товарищ Сталин.

Я прошу у вас внимания, которое делами пока еще не заслужил. Из необходимости беречь ваше время я буду краток, может быть, даже в ущерб ясности дела.

В журнале «Красная Новь» напечатана моя повесть «Впрок». Написана она более года тому назад. Товарищи из рапповского руководства оценили эту мою работу как идеологически крайне вредную. Перечитав свою повесть, я многое передумал; я заметил в ней то, что было в период работы незаметно для меня самого и явно для всякого пролетарского человека – кулацкий дух, дух иронии, двусмысленности, ухищрений, ложной стилистики и т. д. Получилась действительно губительская работа, ибо ее только и можно истолковать во вред колхозному движению. Но колхозное движение – есть самый драгоценный, самый, так сказать, трудный продукт революции. Этот продукт, как ребенок, требует огромного, чуткого внимания, даже при одном только приближении к нему. У меня же, коротко говоря, получилась какая-то контрреволюционная пропаганда (первичные намерения автора не меняют дела – важен результат). Вам я пишу это прямо, хотя тоска не покидает меня. Я увидел, что товарищи из РАППа – правы, что я заблудился и погибаю.

В прошлом году, летом, я был в колхозе средневолжского края (после написания «Впрок»). Там я увидел и почувствовал, что означает в действительности социалистическое переустройство деревни, что означают колхозы для бедноты и батраков, для всех трудящихся крестьян. Там я увидел колхозных людей, поразивших мое сознание, и там же я имел случай разглядеть кулаков и тех, кто помогает им. Конкретные факты были настолько глубоки, иногда трагичны по своему содержанию, что у меня запеклась душа, – я понял, какие страшные, сумрачные силы противостоят миру социализма и какая неимоверная работа нужна от каждого человека, чья надежда заключается в социализме. В результате поездки, в результате идеологической помощи ряда лучших товарищей, настоящих большевиков, я внутренне, художественно отверг свои прежние сомнения – а их надо было отвергнуть и политически, и уничтожить или не стараться печатать. В этом было мое заблуждение, слабость понимания обстановки. Тогда я начал работать над новой книгой, проверяя себя, ловя на каждой фразе и каждом положении, мучительно и медленно, одолевая инерцию лжи и пошлости, которая еще владеет мною, которая враждебна пролетариату и колхозникам. В результате труда и нового, т. е. пролетарского подхода к действительности, мне становилось все более легко и свободно, точно я возвращался домой из чужих мест.