Эдвард Радзинский - Титаны и тираны. Иван IV Грозный. Сталин

А вот еще одно описание — Анны Лариной: «8 ноября Николай Иванович видел ее в Кремле на банкете… Как рассказывал Николай Иванович, полупьяный Сталин бросал в лицо Надежды Сергеевны окурки и апельсиновые корки. Она не выдержала такой грубости, поднялась и ушла. Они сидели в тот вечер друг против друга — Сталин и Надежда. А Николай Иванович рядом с ней. Утром Надежда была обнаружена мертвой».

Кира Аллилуева-Политковская: «Рассказывала мне потом мама: Надя пришла домой, видно, все заранее продумала… Никто не слышал выстрела. Револьверчик-то был маленький, дамский… Говорят, она оставила письмо, но никто его не читал. Она оставила письмо ему — Сталину… Наверное, она в нем все вылила».

Надя Сталина: «Утром, когда пошли к ней стучать в комнату и нашли ее мертвой… роза, которая была в волосах, лежала на полу перед дверью. Она уронила ее, вбежав в комнату. Именно поэтому на надгробной плите скульптор поместил мраморную розу».

Выстрел из пистолета нередко завершал жизнь партийца. Если партиец был не согласен с партией или партия отказывалась от него — только выстрел мог достойно разрешить ситуацию.

Сталин понимал, как будут объяснять причины гибели Надежды его враги: отказалась быть его женой, предпочла смерть. Он потерял не только жену, дом — он был опозорен перед соратниками и врагами.

Ее самоубийство он тотчас сделал государственной тайной. «Правда» вышла с некрологом: «Не стало дорогого нам товарища, человека прекрасной души. От нас ушла молодая, еще полная сил и бесконечно преданная партии и революции большевичка…»

Официальное сообщение: «ЦК ВКП(б) с прискорбием доводит до сведения товарищей, что в ночь на 9 ноября скончалась активный и преданный член партии…»

И нигде, естественно, ни слова — о причинах смерти. Хоронили торопливо. Уже вечером 9 ноября гроб с телом был перенесен из квартиры в Кремле в Большой зал в здании ЦИК на Красной площади (нынешнее здание ГУМа).

Есть известная легенда: когда Сталин подошел к ней проститься — он в ярости оттолкнул гроб.

Молотов: «Я никогда не видел Сталина плачущим, а тут, у гроба, слезы покатились. Она очень любила Сталина — это факт… Гроб он не отталкивал, подошел и сказал: «Не уберег».

Он умел держать себя в руках.

Кира Аллилуева-Политковская: «Она лежала очень красивая… Потом, помню, мы шли пешком на Новодевичье; бабушку — у нее после всего отнялись ноги — везли на машине».

И были похороны. Лошади медленно везли великолепный катафалк под бордовым балдахином от Кремля к Новодевичьему кладбищу — через весь город. На следующий день Москва рассказывала про тысячные толпы вдоль улиц и как Сталин шел рядом с катафалком — с непокрытой головой, в распахнутой шинели. В его биографической хронике напечатано: «Сталин провожает гроб с телом Аллилуевой на Новодевичье кладбище».

Его дочь утверждает — он не поехал ее провожать. И тем не менее множество людей видели его.

Он не был трусом. Но у него был необычайный страх перед покушением — страх старого террориста, который знает, как легко убивать. Неужели он мог идти через всю Москву?

Он опять всех перехитрил. Он действительно шел за гробом — но только первые десять минут, по Манежной площади, где не было жилых домов и можно было не опасаться выстрела из окна. Потом он сел в машину. Но брат его первой жены Алеша Сванидзе — невысокий, с черными усами, в такой же шинели — шел за гробом до кладбища и толпа приняла его за Сталина.

Ее хоронили в гробу, в земле. Обычай кремации — атеистических похорон большевиков — был нарушен. Что это? Он отлучил ее за самоубийство от партии? Или это начало новой эры — эры Империи? Она была женой нового царя, и он предпочел похоронить ее на кладбище древнего монастыря.

Анна Ларина: «Сталин на похоронах попросил… не закрывать крышку. Он приподнял голову Надежды Сергеевны… и стал целовать».

Стране неофициально объявили: она умерла от приступа аппендицита. Распространяло эти слухи ГПУ.

Кира Аллилуева-Политковская: «На ноябрьские праздники мама с папой приходят убитые, говорят: «Надежде Сергеевне сделали операцию аппендицита, она умерла во время операции, от сердца».

Но сразу же появились и другие слухи. Слишком много было на нем крови — так что тотчас заговорили: он убил свою жену.

До сих пор эта история остается таинственной.

Светлана Аллилуева пишет в своей книге, как ее няня незадолго до смерти все ей рассказала — «хотела исповедаться».

«Отец обычно ложился у себя в кабинете или в маленькой комнате с телефоном возле столовой. Он в ту ночь спал там, поздно вернувшись с того самого праздничного банкета, с которого мама вернулась раньше. Комнаты эти были далеко от служебных помещений — надо было туда идти коридорчиком мимо наших спален. Комната отца была влево, комната матери — вправо… Ее обнаружила утром мертвой экономка Каролина Тиль. Она принесла ей завтрак и вдруг, вся трясясь, прибежала в детскую и позвана няню… Мать лежала вся в крови у кровати — в руках у нее был маленький «вальтер», подаренный Павлушей. Побежали звонить начальнику охраны, Авелю Енукидзе, жене Молотова Полине, близкой маминой подруге… Пришли Молотов и Ворошилов…»

(Насчет «близкой подруги Полины» — усомнимся. Достаточно вспомнить письмо Нади о том, как ей невероятно одиноко с партийными дамами. Полина была именно такой надменной партийной дамой.)

И Молотов подтверждает рассказ няни: «Сталин был в доме во время выстрела — он спал и не услышал выстрела… Сталин все спал в своей комнате. Наконец и он вышел в столовую. «Иосиф, Нади с нами больше нет», — сказали ему».

Но…

Надя Сталина (со слов Анны Сергеевны Аллилуевой): «Она пришла и закрылась… а дед поехал на дачу».

Значит, Сталина в доме не было?

То же пишет Ларина: «В момент похорон Сталин счел уместным подойти к Николаю Ивановичу и сказать ему, что после банкета он уехал на дачу, а утром ему позвонили и сказали о случившемся».

Итак, очевидцы — няня и Молотов — сообщают: он был дома. Два других свидетеля с чужих слов утверждают: он был на даче.

Но вот свидетельство еще одного человека, который увидел сталинскую квартиру утром после гибели Надежды. Это Анна Корчагина, работавшая там уборщицей.

Я листаю в архиве дело, состоящее из нескольких листков. Это прошение «главе государства» товарищу Калинину от Корчагиной Анны Гавриловны — о помиловании. Пишет она из Беломорско-Балтийского лагеря: «Обвинили меня в том, что в 1933 году я отдыхала в доме отдыха ЦИК СССР, там же отдыхали сотрудницы библиотеки ЦИК Синелобова и Буркова. Синелобова узнала, что я работаю у тов. Сталина, спросила у меня о смерти Надежды Сергеевны. Я ей сказала, что она умерла от сердца одновременно с приступом аппендицита. Больше у меня никакого об этом разговора не было».