Теодор Гладков - Тайны спецслужб III Рейха. «Информация к размышлению»

«В целях расширения агентурной работы я предложил Канарису идею: развернуть вербовочную деятельность среди военнопленных Красной Армии. Выдвигая такое предложение, я обосновывал его тем, что военнослужащие Красной Армии морально подавлены успехами германских войск и фактом своего пленения и что среди военнопленных найдутся лица, враждебные советской власти. После этого было дано указание повести вербовку агентуры среди военнопленных».

Сегодня уже не секрет, что за первые полгода войны в германском плену очутились свыше трех миллионов советских военнослужащих, и не только рядовых красноармейцев, но средних и старших командиров и даже генералов. Немецкое командование оказалось не в состоянии заранее подготовить достаточное количество лагерей для их содержания. Многие тысячи красноармейцев до самой зимы пребывали просто в огороженном колючей проволокой чистом поле, без крыши над головой, медицинского обслуживания, какого-никакого питания и даже питьевой воды. Значительная часть пленных от голода, холода, болезней вымерла уже к 1 января 1942 года. Выявленных коммунистов (особенно комиссаров и политработников), а также евреев немцы обычно сразу расстреливали. Некоторое количество рядовых и сержантов украинской национальности из чисто пропагандистских соображений отпустили по домам.

Большая часть красноармейцев в начальный период войны очутились в плену не по собственной вине, а из-за преступной неготовности к нападению Германии высшего руководства страны и Красной Армии. Безусловно, сказались и так называемые «чистки» командного состава вооруженных сил, жертвами которых стали более 40 тысяч командармов всех рангов, комдивов, комбригов, командующих флотами и эскадрами – вплоть до командиров батальонов и рот. Жестоко пострадала и профессура военных академий и училищ, что трагически сказалось на обучении и переподготовке молодого пополнения командного состава.

Однако надо честно признать, что имела место и в значительных масштабах добровольная сдача в плен, случалось, на сторону врага переходили целые подразделения во главе со своими командирами. Такого позора русская армия не знала никогда за всю свою историю [120] В годы Первой мировой войны побег офицера из плена в русской армии считался воинским подвигом. В ряде случаев такой военнослужащий не только тут же восстанавливался на службе (разумеется, если это позволяло состояние его здоровья), но даже награждался орденом. В СССР освобожденные из плена бойцы и командиры подвергались репрессиям, даже если носили звание (таких случаев доподлинно известно несколько) Героя Советского Союза. Прекрасно зная об этом, сотни тысяч наших соотечественников, освобожденных из плена союзными войсками, вернуться на Родину отказались. .

Дело в том, что советское общество к 1941 году вовсе не было таким уж монолитно сплоченным, идейно закаленным, беззаветно преданным всепобеждающему учению Маркса – Энгельса – Ленина – Сталина (особенно Сталина), как это утверждала, бубнила изо дня в день, год за годом официальная советская пропаганда.

В Красной Армии служили сотни тысяч бойцов крестьянского происхождения, чьи хозяйства как «кулацкие» были разорены в ходе коллективизации, а семьи репрессированы. Главы семей были или расстреляны, или погибли в лагерях. Многие насильственно переселяемые в необжитые районы Сибири и Севера умерли в дороге в неотапливаемых товарных вагонах… Служили в армии выходцы и из других социальных слоев, также подвергшихся жестоким и необоснованным репрессиям, – дворянства, дореволюционных чиновников, священнослужителей всех конфессий, офицеров старой армии, торговцев, казаков…

Многие из них, оставив хотя бы на время старые тяжкие обиды, честно воевали против иноземных захватчиков. Но иные – обиды не забыли и воспользовались случаем отомстить и за гибель близких и родных людей, и за разорение, и за унижения.

Как бы то ни было, но остается фактом: свыше МИЛЛИОНА советских граждан, в основном молодых и здоровых мужчин, активно сотрудничали с оккупантами. Некоторые непосредственно служили в вермахте в качестве ездовых, санитаров, поваров, подносчиков боеприпасов – их называли «Хиви» (от немецкого Hilfswilliger – HiWi – «добровольные помощники»), другие служили во вспомогательной полиции или даже в многочисленных полицейских батальонах («шуцманшафтбатальонах», или просто «шума»), используемых гитлеровцами для борьбы с партизанами, а чаще – для расправы над мирным населением, третьи по своей воле принимали из рук оккупантов посты в местной администрации – старост в селах и деревнях, бургомистров в городах и т. п… [121] Тут необходимо сделать важную оговорку: в ряде случаев советская разведка стала использовать эти посты в своих целях, для чего засылала надежных и подготовленных людей в администрацию оккупантов на должности переводчиков в чисто немецкие учреждения и т. п.

Надо, наконец, признать, что под командованием и присмотром немецких офицеров в различных зондеркомандах, расстрельных командах ГФП служили тысячи и тысячи бывших советских граждан всех национальностей. Сохранившиеся письменные свидетельства, материалы многочисленных послевоенных судебных процессов (в том числе и Нюрнбергского над главными немецкими военными преступниками), наконец, фотографии позволяют утверждать: германские военнослужащие, и не только из СС и ГФП, но и вермахта, принимали личное участие в массовых расстрелах советских граждан, организовывали и руководили ими.

Но с особым рвением принимали участие в подобных экзекуциях на всей оккупированной территории, в том числе и в ставшем символом таких расправ Бабьем Яру, наши бывшие соотечественники, служащие «вспомогательной полиции» (их в народе называли «полицаями») и различных карательных экспедиций. Как правило, их было при всех массовых «акциях» числом БОЛЕЕ, чем немцев.

Не единицы – тысячи военнопленных поддавались вербовке германских спецслужб. Одни видели в этом единственную возможность вырваться из-за колючей проволоки, вернуться через линию фронта к своим или присоединиться к партизанам, другие, истощенные физически и сломленные морально, просто надеялись так спасти свою жизнь, третьи – этих, по счастью, было меньшинство, шли на службу хоть в СД, хоть в абвер вполне сознательно.

Завербованных направляли в многочисленные разведывательные школы и лагеря – таковых только у органов военной разведки было от 25 до 30. Диверсионному делу в них готовили быстро – за две-три недели. Радистов и агентов, предназначенных для действий в глубоком тылу, готовили, разумеется, более тщательно и дольше – до трех месяцев. Потом производилась заброска агентов, обычно группами в два-три человека, но иногда и более крупными группами, в тыл Красной Армии.