Сергей Нечаев - 10 женщин Наполеона. Завоеватель сердец

Что же касается Наполеона, то он, как утверждают, узнав о смерти Жозефины, печально сказал:

— Ну вот, теперь она по-настоящему счастлива…

А что в это время происходило с несчастной Марией-Луизой? В конце марта 1814 года в Париже царила паника, а 28-го числа был созван Регентский совет, на котором было принято решение о том, что супруга Наполеона и его сын должны срочно покинуть столицу, дабы не попасть в руки приближающегося противника. На следующий день это решение было выполнено, и императрица с сыном выехали в направлении Блуа, а 31 марта Париж пал.

Как известно, в начале мая 1814 года Наполеон был отправлен в ссылку на средиземноморский остров Эльба. После этого Марию-Луизу убедили в том, что лучше всего для нее и ребенка будет вернуться в родную Вену. А 21 мая она вместе с сыном уже въезжала в Шёнбрунн под приветственные крики огромной толпы. Жители австрийской столицы встречали дочь своего императора так, словно она возвращалась в фамильный дворец после четырех лет полной тягот и лишений неволи.

— Да здравствует Мария-Луиза! Да здравствует Австрия! Долой проклятого корсиканца! — неистовствовала толпа.

Мария-Луиза прекрасно понимала, что ее возвращение на родину означает окончательную победу коалиции над Наполеоном. В дурном расположении духа она тут же удалилась к себе в покои и, в изнеможении упав на кровать, расплакалась.

На другой день она написала Наполеону длинное письмо, в конце которого говорилось:

«Мысль о том, что ты можешь подумать, будто я забыла тебя, причиняет мне невыносимую боль, не сравнимую с той, которую мне пришлось испытать ранее. Вдали от тебя я влачу жалкое существование и, чтобы хоть как-то скрасить его, вышиваю тебе накидку, надеясь, что тебе будет приятно видеть мое рукоделие».

К сожалению, не все женщины могут быть сильными духом, и, несмотря на свою определенную привязанность к Наполеону, Мария-Луиза вскоре предала его. Мало-помалу, уступая настойчивым уговорам придворных, она стала появляться в свете, танцевать на балах, и вскоре уже стало казаться, что она и не вспоминает больше о своем несчастном супруге, изнывающем от тоски на острове Эльба.

Ее поведение шокировало находившихся в Вене подданных Франции. Поняв это, Мария-Луиза решила написать Наполеону. Вот ее письмо:

«Я счастлива, что ты хорошо себя чувствуешь и намерен заняться постройкой загородного дома. Надеюсь, в нем найдется маленький уголок и для меня, ведь ты знаешь, что я твердо решила соединиться с тобой, как только позволят обстоятельства, и я молюсь, чтобы это произошло поскорей. Ты, конечно же, распорядишься разбить около дома сад и доверишь мне уход за цветами и растениями. Я слышала, тебе не позволили выписать из Парижа людей для этой цели. Какая несправедливость! Как неблагородно по отношению к тебе! Меня возмущает подобная низость. Впрочем, чему тут возмущаться, если в мире, в котором мы вынуждены жить, так мало возвышенных душ!»

Сразу же после этого она выехала из Вены… в Савойю, на воды. А потом ее видели в курортном Шамони, где она провела неделю, резвясь на горных лугах и любуясь покрытыми снегом горными вершинами.

Историк Рональд Делдерфилд по этому поводу пишет:

«Победители к тому времени договорились между собой, как следует поступить с императрицей и наследником.

Во-первых, они единогласно решили, что нельзя допустить их соединения с павшим императором. Затем им представлялось необходимым для мира в Европе, чтобы молодого Наполеона содержали отдельно от матери, полностью изолировав от любого француза, который сохранил неуместную, как им казалось, лояльность к его отцу <���…>

Победители сообщили Марии-Луизе, что она могла бы, если того пожелает, последовать рекомендации своего врача и поехать на воды в Савойю, конечно, при условии, что мальчик останется в Вене.

Она с радостью уехала туда, а бежавшие бонапартисты решили про себя, что она просто делает вид, что довольна таким исходом, и что водный курорт находится не так далеко от нового гнезда орла на Эльбе».

В это время рядом с Марией-Луизой все чаще и чаще стали замечать одного офицера. Его звали Адам фон Нейпперг.

Этот человек родился 8 апреля 1775 года в Вене. Он происходил из древнего вюртембергского аристократического рода и был сыном графа Леопольда-Йозефа фон Нейпперга. Это был боевой офицер. Он воевал в Нидерландах, потом сражался против французов. В 1794 году он был тяжело ранен, потеряв палец на правой руке и правый глаз. В 1806 году он был произведен в полковники, в 1809 году был генерал-адъютантом в армии эрцгерцога Фердинанда, в 1813 году сражался при Лейпциге, затем в Италии, в 1814 году — во Франции. С 31 мая 1814 года он был шефом 3-го гусарского полка.

Барон де Меневаль так описывает его в своих «Мемуарах»:

«Это был человек немногим более сорока лет, среднего роста, привлекательной наружности. Гусарский мундир, который он обычно носил, в сочетании со светлыми вьющимися волосами придавал ему моложавый вид. Широкая черная повязка, скрывавшая пустую глазницу, нисколько его не портила. И единственный глаз смотрел с живостью и необыкновенной проницательностью. Хорошие манеры, учтивость, вкрадчивый голос и разнообразные таланты располагали к нему людей».

А вот мнение Рональда Делдерфилда:

«У него была серьезная и полная достоинства, но отнюдь не впечатляющая внешность. Одетый в форму австрийского гусара с черной повязкой, закрывающей ему правый глаз, офицер выглядел несколько старше своих тридцати девяти лет, хотя ей сказали, что ему именно столько. С самого начала он относился к ней с подчеркнутой любезностью и уважением».

На самом деле этот человек с манерами опытного обольстителя, не сводивший с Марии-Луизы пламенного взгляда своего единственного глаза, имел приказ шпионить за ней с целью пресечения даже малейших попыток контактов с Наполеоном. Полученные Адамом фон Нейппергом секретные инструкции были сформулированы вполне определенно:

«Переписка и все другие виды сообщения с островом Эльбой подлежат самому строгому контролю».

Мария-Луиза быстро поняла, что Нейпперг — платный шпион Австрии, а посему поначалу отнеслась к нему не очень ласково. Однако прошло немного времени, и ее отношение к нему стало постепенно меняться. Нейпперг оказался отличным музыкантом, а главное, он обладал, во всяком случае, как ей показалось, огромными познаниями и очень привлекательной формой их подачи. Одним словом, как пишет Рональд Делдерфилд, «человек этот отлично разбирался в характерах людей, и в лице Нейпперга Габсбурги получили главный козырь».

Очень скоро остроумному и галантному Нейппергу (у Наполеона эти качества отсутствовали напрочь) удалось полностью завоевать доверие Марии-Луизы. Он ухаживал за ней, а она принимала эти ухаживания с каждым днем все более и более благосклонно. При этом Мария-Луиза не могла не заметить, что за ней ведется наблюдение, и когда с письмом от Наполеона к ней приехал брат Марии Валевской, полковник Теодор Лончиньский, она приложила все усилия, чтобы Нейпперг об этом не узнал. Она тайно написала Наполеону следующий ответ: