Найджел Клифф - В поисках христиан и пряностей

Наконец небо посветлело, и на закате смотрящие разглядели на горизонте «Берриу» – в целых пяти лигах от них. Два корабля вывесили сигнальные огни и легли в дрейф. Около полуночи, под конец первой вахты Коэльо наконец нагнал флотилию, но лишь благодаря случаю. Он не видел других кораблей, пока не подошел к ним почти вплотную: он плыл в их сторону, потому что упавший ветер не оставлял ему иного выбора.

Флот отнесло далеко в море, и он снова взял курс на сушу. Через три дня вахтенные различили череду плоских островов. Перу де Аленкер распознал их сразу: в пяти лигах, на выдающемся в море мысу находилась последняя колонна, установленная Бартоломеу Диашем [321].

На следующий день, 16 декабря, три корабля миновали устье реки, где восставшая команда Диаша вынудила своего капитана повернуть вспять. Теперь они плыли туда, где не плавал ни один европеец, – возможно, вообще никто. Той ночью они легли в дрейф, и беспокойный сон каждого моряка наводняли загадки предстоящих опасностей.

На следующее утро первооткрыватели бодро поплыли вперед, подгоняемые крепким вестом, но вечером ветер сменился на восточный. Кораблям пришлось снова выйти в море, и два дня они как могли старались не потерять из виду сушу. Когда ветер наконец изменился снова, они опять направились к побережью, чтобы определить, где находятся. Вскоре показался знакомый пейзаж: остров, на котором Диаш воздвиг крест, в шестидесяти лигах от того места, где они, по их расчетам, должны были находиться. Сильное, идущее от берега течение оттащило их на половину пути к заливу, который они покинули две недели назад.

Многие матросы были уверены, что корабли натолкнулись на невидимую стену, которая отделяет Восток от Запада. Васко да Гама, чья железная решимость с каждым днем становилась все очевиднее, и слышать об этом не желал. Флотилия взяла прежний курс.

На сей раз крепкий кормовой ветер дул три или четыре дня кряду, и корабли понемногу продвигались против течения.

«Отныне, – записал Хронист, испытавший облегчение не меньшее, чем все остальные, – Господу в милосердии Его было угодно позволить нам продвинуться дальше. Нас не погнало назад снова. Да будет Ему угодно, чтобы так было всегда!» [322]

Теперь они проплывали мимо густых лесов, и чем дальше они продвигались, тем выше тянулись к небу деревья. Штурманы сочли это добрым предзнаменованием. И действительно, берег теперь явно уходил к северу.

После десятилетий поисков и столетий мечтаний первые европейцы, несомненно, вошли в Индийский океан.

Рождество года 1497-го прошло в молитвах перед корабельными алтарями. В честь святого дня первооткрыватели окрестили землю, мимо которой проплывали, Натал [323], но времени на отдых не было. Зарисовки и карты закончились, с этого момента предстояло заполнять чистые листы. Все следовало отмечать и записывать, и наваливались обычные беды – треснувшая мачта, порвавшийся якорный канат, противный ветер, – которые еще более замедляли ход. Хуже всего было то, что питьевая вода почти закончилась, и кокам приходилось варить солонину в соленой морской воде – с тошнотворным результатом. Необходимость причалить становилась все более насущной.

С Нового года прошло одиннадцать дней, когда вахтенные завидели устье речушки. Командор приказал бросить якорь неподалеку от берега и на следующий день отправил туда на шлюпках разведывательный отряд. Подойдя поближе, португальцы увидели, что с берега за ними наблюдает большая толпа мужчин и женщин. Все были на удивление высокими – гораздо выше португальцев [324].

Да Гама, как всегда возглавлявший высадку, приказал сойти на берег Мартиму Аффонсу, взяв с собой одного спутника. Африканцы оказали им сдержанно любезный прием. Один из них казался вождем и, насколько мог разобрать Аффонсу, говорил, что путники вольны взять из его страны все, что пожелают.

В ответ да Гама послал вождю красную куртку, красные штаны, красную феску и медный браслет. Когда спустилась ночь и шлюпки вернулись на корабли, Аффонсу и его спутник отправились с африканцами в их деревню. По пути вождь надел новое платье.

«Смотрите, что мне дали!» [325]– объявлял он то ли с удивлением, то ли с удовольствием каждому встречному.

В деревню они пришли под всеобщее ликование, и вождь стал расхаживать среди хижин с соломенными крышами. Когда он удалился на ночь, португальцев проводили в гостевой дом и накормили кашей из проса с курицей. Спали они беспокойно, поскольку всякий раз, когда открывали глаза, обнаруживали, что их рассматривают группки туземцев. На следующее утро вождь появился с двумя своими людьми, которым предстояло отвести португальцев назад на корабли. Он подарил им несколько куриц для командора и добавил, что покажет их дары великому вождю, которого португальцы сочли за короля этой земли. К тому времени, когда Аффонсу, его спутник и их провожатые добрались до места стоянки, за ними тянулась процессия из двухсот человек.

Португальцы окрестили эту местность Страной Добрых Людей – Терра-да-Боа-Женти. Местность казалась густонаселенной, со множеством вождей, но женщин в ней было вдвое больше, чем мужчин. Постоянные войны и стычки с соседними племенами, несомненно, внесли существенный вклад в этот дисбаланс. Сами воины были вооружены длинными луками и стрелами, копьями с железными наконечниками и кинжалами с оловянными рукоятями и ножнами из слоновой кости. И мужчины, и женщины носили на ногах и на руках медные украшения, их же они вплетали в волосы. Возле деревень имелись пруды, куда морскую воду носили в выскобленных и высушенных тыквах и выпаривали, чтобы получить соль. Путешественники с восторгом заключили, что более развитые страны уже недалеко. И все равно они задержались тут на пять дней, их корабли стояли на якорях, а сами они выменивали льняные рубахи на большие количества меди и пополняли запасы пресной воды. На сей раз африканцы сами помогали им относить бочонки на корабли, но не успели португальцы взять достаточно, как у побережья задул попутный ветер и поманил путников дальше.

На десятый день плавания в новых водах густые леса расступились, открывая устье крупной реки [326], охраняемое песчаными островками с зарослями мангровых деревьев. Да Гама рискнул произвести небольшую разведку, и по его распоряжению «Берриу» вошла в протоку [327]. На следующий день за ней последовали два больших корабля.

По обоим берегам среди плоских, топких низин тут и там вставали купы высоких деревьев, на которых росли странные, но съедобные плоды. Туземные жители здесь были темнокожими, сильными и ходили нагими, если не считать коротких набедренных повязок из хлопчатой ткани. Португальцы быстро подметили, что молодые женщины тут удивительно красивы, пусть даже нижние губы у них были проколоты и с них свисало поразительное количество витых украшений из жести. Африканцы, как занес в судовой журнал Хронист, равно обрадовались странным гостям. Группками они подплывали в узких выдолбленных лодках к кораблям, чтобы предложить на продажу местные продукты, и на борт кораблей карабкались без тени заминки, точно европейцы были старыми знакомыми. Уходили они с бубенцами и прочими безделушками, с готовностью взяли матросов к себе в деревню и с равной готовностью предложили им столько пресной воды, сколько они смогут унести.