Найджел Клифф - В поисках христиан и пряностей

Португальцы провели в Малинди пять дней, насколько хватало сил наслаждаясь увеселениями султана «и отдыхая, – писал Хронист, – от тягот, перенесенных за время плавания, в ходе которого все мы были лицом к лицу со смертью» [415]. Отплыли они утром 11 января, а на следующий день как можно быстрее прошли мимо Момбасы.

Благополучно миновав город и отойдя подальше, они бросили якорь в заливе, перегрузили добро с «Сан-Рафаэла» и подожгли корабль. Вести домой три корабля не хватало матросов, и вообще «Сан-Рафаэл», который не удавалось чинить многие месяцы, был на последнем издыхании. Весь процесс занял пятнадцать дней, за это время в лагере португальцев появлялись многочисленные африканцы, выменивавшие кур на последние рубахи и браслеты матросов.

Через два дня после того, как они возобновили плавание, оставшиеся корабли миновали большой остров в шести лигах от суши [416], мимо которого проскочили на пути в Индию. Мальчик из Малинди объяснил, что это остров Занзибар, один из самых важных торговых центров на всем побережье Суахили. Путешественники о нем никогда не слышали: еще многое предстояло открыть и разведать.

1 февраля корабли под проливным ливнем достигли Мозамбика. Обойдя город стороной, они бросили якорь у островка, на котором служили мессу годом раньше. И на сей раз мессу отслужили тоже, и да Гама решил установить еще одну колонну. Дождь шел с такой силой, что высадившиеся не смогли разжечь огонь, дабы расплавить олово, которое использовали, чтобы закрепить на верхушке колонны крест, и колонна осталась без креста.

Несколько дней спустя уцелевшие европейцы покинули Восточную Африку, чтобы обогнуть мыс Доброй Надежды. Сколько бы ни ходило слухов о христианских общинах, этих христиан они не встретили и следа. И пресвитер Иоанн оставался, как всегда, неуловим. Побережье Суахили все еще хранило свои секреты, только в следующем плавании оно раскроет главные свои богатства.

Месяц спустя португальцы достигли залива, где командор получил рану в ногу. Тут они задержались более чем на неделю, ловили и собирали анчоусы, охотились на тюленей и пингвинов и пополняли запасы пресной воды для путешествия через Атлантику. 12 марта они отплыли домой, но преодолели лишь двенадцать лиг, когда яростный западный ветер отшвырнул их назад в залив. Едва ветер унялся, они отплыли снова и 20 марта обошли мыс Доброй Надежды. К тому времени, записал Хронист, «те, кто уцелел до сих пор, были в добром здравии и весьма крепки, хотя временами полумертвы от холодных ветров, какие нам встречались» [417]. После тропического зноя Южная Атлантика казалась ознобом, сопровождающим лихорадку.

На протяжении 27 дней попутный ветер гнал два корабля на север, и им оставалась всего сотня лиг до островов Зеленого Мыса. Они вернулись в родные воды, но после всего, что выпало на их долю, знакомые виды подернулись странным флером нереальности.

Легкое плавание обернулось слишком хорошим, чтобы быть правдой. Их ожидала еще одна последняя напасть.

Не успели португальцы дойти до архипелага, как снова попали в штиль. Единственный легкий бриз дул им в лицо, и они, как могли, пробивались против ветра. У побережья Африки прокатывались грозовые бури, что помогало штурманам определять местонахождение кораблей, но вскоре небеса потемнели, и воды взвихрил яростный смерч. Хотя вокруг них били молнии, два корабля потеряли друг друга из виду.

Николау Коэльо все еще командовал «Берриу». На сей раз не было никакого обусловленного места встречи, и он проложил курс прямо домой. 10 июля 1499 года его побитая и давшая течь каравелла приковыляла в рыбацкий порт Кашкайш немного западнее Лиссабона. В Португалии давно уже решили, что флотилия погибла, и все поспешили радостно встретить героев.

Коэльо получил аудиенцию у короля и доложил об открытии морского пути в Индию. Грандиозная экспедиция продолжалась 732 дня. Корабли покрыли 28 тысяч миль. Это действительно было самое дальнее плавание в известной истории, как по времени, так и по проделанному пути.

Корабль Васко да Гамы пришел в Лиссабон несколько недель спустя, швы у него разошлись, и насосы стонали, стараясь удержать его на плаву. Всего на трех кораблях из Португалии отплыло 170 человек, домой вернулось только 55.

Командора на борту «Сан-Габриэла» не было. На обратном пути у его брата открылся туберкулез, и к тому времени, когда корабли разметало, состояние Паулу значительно ухудшилось. Да Гама день прождал появления каравеллы, а после взял курс на порт Сантьяго – там флотилия собралась, когда ее разметало в начале экспедиции. Сразу по прибытии он поставил бывшего клерка «Сан-Рафаэла» Жуана де Са командовать починкой флагмана и доставкой его в Лиссабон.

Чтобы доставить умирающего брата домой, да Гама зафрахтовал маленькую быстроходную каравеллу. Вскоре после отплытия состояние Паулу стало угрожающим, и Васко сменил курс на Терсейру, один из Азорских островов.

Паулу умер на следующий день после того, как они достигли острова. Похоронив любимого брата в церкви францисканского монастыря, первооткрыватель морского пути в Индию медленно и печально отправился домой.

20 августа 1501 года недавно назначенный чрезвычайный посол республики Венеция [418]торжественно предстал перед королевским двором Португалии и пустился в пространные и экстравагантные восхваления короля Мануэла I.

До недавнего времени Серениссима – этим выражением, означающим «Светлейшая», венецианцы называли свою республику – едва снисходила до того, чтобы заметить существование Португалии. Однако два года назад в Венецию прибыло письмо, заставившее ее граждан проглотить свою гордость. Венецианец Джироламо Приули занес в свой дневник его содержание:

«В письмах из Александрии от июня сего года говорилось, что из Каира доставили известия от купцов, побывавших в Индии, из которых следует, что в главные города Каликут и Аден в Индии прибыли три каравеллы короля Португалии, которые были отправлены на поиски Островов Пряностей и которыми командовал Колумб» [419].

Пусть детали не имели отношения к действительности, суть была достаточно ясна. У Венеции появился новый конкурент в торговле с Востоком.

Как и многие его соотечественники, Приули отнесся к новостям равнодушно. Будь известия правдивы, они и впрямь перевернули бы мир, признавал он, но он ни слову в них не поверил. Захолустная Португалия всегда была так занята погоней за пресвитером Иоанном и крохами африканского золота, что даже не задумывалась о соперничестве с величайшей торговой республикой Запада. Однако вскоре в итальянские торговые дома полетела стайка длинных и отчаянных писем от соотечественников в Лиссабоне. Португальцы, писал в родную Флоренцию купец Гвидо Детти, «нашли все сокровища и всю торговлю пряностями и драгоценными камнями мира» [420]. Он предсказывал – с известной долей удовлетворения при мысли о страданиях конкурента, – что это «поистине дурно для султана [Египта], равно как и для венецианцев, которым, когда их вытеснят с Востока, придется вернуться к ловле рыбы, ибо по тому пути пряности станут поступать по цене, на которую им тяжело будет равняться». Это прекрасное открытие, добавлял он, «и король Португалии заслуживает искренних поздравлений всех христиан. Несомненно, каждый король и великий правитель, особенно те, чьи земли имеют выход к морю, должен искать неведомого и расширять наши познания, ибо только так можно снискать честь и славу, репутацию и богатства».