Владимир Крупин - Ввысь к небесам. История России в рассказах о святых

Из патриаршей ризницы Кремля извлекли жезл митрополита Петра, мантию патриарха Никона, облачения других русских патриархов, пролежавших в ризнице свыше двухсот лет.

Великое торжество возведения на патриаршество происходило в Успенском соборе Кремля 21 ноября 1917 года. Уже большевики захватили власть и, конечно, не хотели ни с кем ею делиться, но воспрепятствовать всенародному событию восстановления патриаршества пока еще не посмели. В документах большевиков патриарх именовался как гражданин Белавин.

После Божественной Литургии патриарх с крестным ходом обошел вокруг Кремля, окропляя и его стены, и молящихся святой водой. Стечение народа было небывалое. Это событие вселило в людей духовные силы, чтобы помочь им пережить вавилонское пленение России безбожниками.

Государство не только издало декрет об отделении Церкви от государства, но восстало на Бога и его слуг.

— Что более всего вы слышите со всех сторон России? — спросил патриарха петроградский газетчик.

— Вопли, — ответил патриарх.

В чем была задача Православной Церкви того времени? Остаться Церковью Единой, Святой, Соборной, Апостольской. Такой Крест возложил Господь на плечи патриарха Тихона. Он остался таким же, каким был всегда, — и в Америке, и в Прибалтике, и в Ярославле: доступным, мягким, приветливым. Но мягкость в обращении с людьми не мешала ему быть непреклонным и твердым по отношению к врагам Церкви.

Уже были расстреляны первомученики нового времени митрополит Киевский и Галицкий Владимир и митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин.

Казанский собор. Фото 1882 г. из альбома Н. А. Найденова. Именно здесь патриарх Тихон служил Литургию по расстрелянной царской семье

Патриарх Тихон писал Совету народных комиссаров: «Захватывая власть и призывая народ довериться вам, какие обещания давали вы ему? Как вы исполнили эти обещания? Поистине, вы дали ему камень вместо хлеба и змею вместо рыбы. Отечество вы подменили бездушным Интернационалом. Вы разделили весь народ на враждующие между собой станы и ввергли его в небывалое по жестокости братоубийство. Любовь Христову вы открыто заменили ненавистью и вместо мира искусственно разожгли классовую вражду… Вы стремитесь руками русских рабочих и крестьян доставить торжество призраку мировой революции…»

А сколько началось волнений и потрясений внутри самой Церкви! Появились продавшиеся большевикам обновленцы, появились «красные попы», «живоцерковники», «автокефалисты». Но основная часть православных шла за патриархом.

Когда была получена страшная весть о расстреле царской семьи и царя Николая II, патриарх отслужил панихиду, затем служил заупокойную Литургию и сказал грозную, обличительную речь в адрес большевиков, назвав цареубийство страшным клеймом на совести большевиков, ничем не оправданным преступлением.

Патриарх много ездил. В Богородске, поспешно переименованном большевиками в Ногинск, патриарху рабочие города выстроили для общего молебна специальный павильон. Железнодорожники Николаевской, переименованной большевиками в Октябрьскую, железной дороги настояли, чтобы у патриарха был специальный вагон. В Ярославле даже большевики напросились на обед с патриархом, фотографировались с ним.

В Петрограде, в Исаакиевском соборе, во время патриаршей службы пел хор из шестидесяти диаконов.

А как же патриарший хор? Его пришлось распустить из-за отсутствия средств на содержание.

На Карповке в Иоанновском монастыре патриарх служил панихиду у гробницы святого праведного Иоанна Кронштадтского, которого всегда глубоко чтил.

«Еще продолжается на Руси эта страшная и томительная ночь, и не видно в ней радостного рассвета. Где же причина? Грех — вот корень болезни. Грех растлил нашу землю. Грех, тяжкий, нераскаянный грех вызвал сатану из бездны. Где ты, некогда могучий и державный русский народ? Неужели ты не возродился духовно? О, да не будет сего!» — писал патриарх Тихон в одном из посланий верующим.

Жил патриарх Тихон на подворье Троице-Сергиевой лавры, на Самотеке. Оттуда его однажды вызвали в качестве свидетеля на суд над группой московских священников.

Большевикам давно слепили глаза церковные ценности: золотые и серебряные оклады, облачения, церковные здания, сверкающие на солнце купола и кресты. Начиная грабеж и воровство церковных ценностей, они фабриковали дела, сочиняли небылицы и возводили напраслины на священников.

Патриарх благословил подсудимых на страдания и смерть за Христа. 18 человек были приговорены к расстрелу в пасхальные дни, 23 апреля 1923 года. Они шли на казнь с пением пасхального тропаря: «Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробе живот даровав».

Донской монастырь. Фото 1882 г. из альбома Н. А. Найденова

Собирается Второй Поместный собор русской церкви. Уже нет в названии слова «Православный». Это съезд обновленцев. Этот «собор» лишает патриарха Тихона патриаршего сана, монашества, разрешает священству вторичные браки. Вводит небывалое в России понятие женатого епископата.

Главари «собора» Красницкий и Введенский действовали большевистскими методами. Например: «Кто не подпишет документа о низложении Тихона, тот отправится отсюда прямо в тюрьму». Дрогнули души обновленцев — подписывали.

Переезд патриарха в Москву, в Донской монастырь, был по существу арестом. У дверей кельи патриарха и у ворот монастыря стояла охрана. К монастырю приходили люди, молились, плакали.

С 1924 года патриарх сильно занемог. Сердечная астма вынудила его прерывать служения, но, как только он чувствовал себя хоть немного лучше, он поднимался для свершения Литургии. По-прежнему держал переписку с архиереями и мирянами, хотя даже вынести письмо от него было затруднительно.

Большой собор Донского Монастыря. Москва. Впоследствии сюда были перенесены мощи Святителя Тихона, патриарха Московского и всей России

Последний раз Святейший Патриарх служил в храме Большого Вознесения на Никитской. Через два дня наступало Благовещение, 7 апреля, а вместе с Благовещением и свершился отход патриарха к Престолу Божию. Скончался он в 11 часов 45 минут вечера. Умирал с молитвой, перекрестился и произнес: «Слава Тебе, Господи, слава Тебе, Господи, слава Тебе…»