Владимир Поцелуев - Великий Ленин. «Вечно живой»

В работе «Детская болезнь «левизны» в коммунизме», написанной в 1920 г., В.И. Ленин подчеркнет: «…большевики не могли бы удержать (не говоря уже: укрепить, развить, усилить) прочного ядра революционной партии в 1908–1914 гг., если бы они не отстояли в самой суровой борьбе обязательности соединения с нелегальным участием в реакционнейшем парламенте и в ряде других, обставленных реакционными законами учреждений (страховые кассы и проч.)» [151]. Однако это не совсем объективное признание Ленина и несколько запоздалое, ибо он как бы пытался оправдать примиренческие действия своих соратников Каменева, Зиновьева и др. во главе с «Иудушкой Троцким».

Период 1907–1910 гг. большевики назвали периодом реакции, имея в виду действия царского правительства П. Столыпина по наведению порядка в стране и проведению экономического реформирования. Торопливые желания экономической стабилизации, да и некоторые обострения столыпинского реформирования дают возможность нового витка политической активности большевиков.

В результате разногласий «твердого» и «мягкого» курса российских марксистов оформились две фракции РСДРП. Официальный развод российских социал-демократов произошел в январе 1912 г., когда по настойчивой инициативе Ленина в Праге состоялась общепартийная конференция большевиков, конституировавшая РСДРП(б). «Наконец удалось, – писал Ленин Горькому, – вопреки ликвидаторской сволочи – возродить партию и ее Центральный Комитет» [152].

Значительным стимулом действий социалистов стало участие России в мировой войне. Война не только истощала Россию, вносила дезорганизацию и хаос в слабую ее экономику, но материально и морально подавляла население страны, революционизировало наиболее нетерпеливых.

Ленин внес «существенную» лепту в обострение и без того сложной обстановки в России своим Манифестом, опубликованным 19 октября 1914 г. от имени ЦК партии большевиков: «Война и российская социал-демократия». Это была программа большевиков по отношению к войне. В противовес лидерам II Интернационала Ленин считал, что если войну не удалось предотвратить и она является фактом, то необходимо вести линию на обострение обстановки классовой борьбы в интересах революции. Ленин призвал превратить войну империалистическую в войну гражданскую, т. е. в войну между социальными группами населения, классами самой России. Каков же итог предвидел Ленин? В победе России просматривалась перспектива укрепления государственной власти. В ходе гражданской войны был возможным приход к власти большевиков. Непосредственными шагами по пути осуществления своей идеи Ленин считал отказ от гражданского мира; от голосования за военные кредиты и обязательный выход представителей социалистических партий из правительства; создание нелегальных партийных организаций везде, где затруднена легальная работа; поддержку братания на фронте солдат воюющих армий, имевшего большое значение в пробуждении у них интернационального сознания и революционной активности.

По отношению к войне Ленин выдвинул в Манифесте еще один не менее оригинальный лозунг, суть которого выражалась в том, что «революционный класс в реакционной войне не может не желать поражения своего правительства». По мнению Ленина, военные неудачи, ослабляя правительство, способствовали развертыванию революционной борьбы, облегчали тем самым его свержение. Столь откровенно антипатриотические идеи, вполне естественно, во-первых, вызывали открытую неприязнь правящих кругов России; во-вторых, разобщали, противопоставляли, озлобляли и революционизировали народные массы; в-третьих, не могли остаться без внимания и материальной поддержки их проповедники со стороны Германии, заинтересованной в успехе большевистских идеологов, несших в стан противника явную смуту.

Пытаясь скорректировать свои расхождения с Марксом по поводу социалистической революции и ее победы, В.И. Ленин впервые в августе 1915 г. в статье «О лозунге Соединенных штатов Европы» на основе открытия, ставшего фактом, о неравномерности экономического и политического развития сделал вывод: «Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране» [153]. А несколько позже он добавит, что «социальный переворот не может быть объединенным действием пролетариев всех стран…». [154]В то же время Ленин пришел к окончательному заключению, что «социализм не осуществим иначе как через диктатуру пролетариата» [155], которая отпадет лишь с ликвидацией антагонистических классов, построением и упрочением социализма, исчезновением опасности восстановления капиталистических отношений.

Таким образом, Ленин уточнил марксизм в отношении «победы социалистической революции» и объединения «пролетариев всех стран», не скрывая, что построение «светлого будущего» возможно только посредством диктатуры пролетариата с вытекающими из этого весьма жесткими, если не сказать большего – кровавыми методами на неопределенную перспективу. Осталось доказать, что самым благоприятным местом для социалистической революции является Россия.

Вот как описывает обстановку тех трагических дней В. Шульгин: «Кто-то предложил в горячей речи, что всем членам Думы в это начавшееся тяжелое время нужно сохранить полное единство – всем, без различия партий, для того чтобы препятствовать развалу… необходимо избрать комитет, которому вручить «диктаторскую власть»… Диктаторская власть, – отмечал Шульгин, – есть функция опасности: так было – так будет… В сущности это было бюро Прогрессивного блока с прибавлением Керенского и Чхеидзе. Это было расширение блока налево…» В блоке были представители основных партий за исключением большевиков, которые мечтали о безраздельной власти, но взять ее еще не могли, просто еще не умели, вливаясь «живым, вязким человеческим повидлом» в Таврический дворец. «Бесконечная, неисчерпаемая струя человеческого водопровода, – с омерзением вспоминал В. Шульгин, – бросала в Думу все новые и новые лица… Но сколько их ни было – у всех было одно лицо: гнусно-животно-тупое или гнусно-дьявольски-злобное… Увы, этот зверь был… его величество русский народ…

То, чего мы так боялись, чего во что бы то ни стало хотели избежать, уже было фактом. Революция началась» [156].

Однако никакой революции не замечал один из руководителей русского бюро ЦК РСДРП(б) А.Г. Шляпников, считавший, что «дадут рабочим по фунту хлеба, и движение уляжется».

И все же, пока революционная толпа была бесхозной, а социал-демократы в лице меньшевика Н.С. Чхеидзе и трудовика А.Ф. Керенского входили в Прогрессивный блок, был «создан Комитет Государственной думы для поддержания порядка в столице и для сношений с учреждениями и лицами». Необходимо было прежде всего сбить агрессивно-революционный накал вооруженной толпы. Настал момент действовать объединившейся еще в конце 1916 г. оппозиции думских политических партий и монархии. Председатель Госдумы Родзянко телеграфирует царю 26 и 27 февраля о критическом положении в столице, подчеркивая, что «положение ухудшается. Надо принять немедленные меры, ибо завтра будет поздно. Настал последний час, когда решается судьба родины и династии». Восстанием был охвачен пока лишь Петроград. Основным возмутителем спокойствия царь считал Государственную думу, постановив с 27 февраля отложить ее заседания до апреля.