Владимир Поцелуев - Великий Ленин. «Вечно живой»

Один из лидеров левых эсеров В. Карелин сказал, что они отказываются вступить в Совнарком только потому, чтобы сохранить возможность посредничества между большевиками и теми партиями, которые ушли со съезда. Идти по пути изоляции большевиков нельзя, уверял Карелин, «с судьбой большевиков связана судьба всей революции, их гибель будет гибелью революции».

На создании коалиционного правительства, ответственного перед «всей революционной демократией», настаивал и представитель Всероссийского исполкома профсоюза железнодорожников, ультимативно заявив: «Викжель берет в свои руки все управление российскими железными дорогами» [321].

От имени большевиков политическим оппонентам ответил Троцкий: «Нам говорят, вы не подождали съезда с переворотом. Мы-то стали бы ждать, но Керенский не хотел ждать; контрреволюционеры не дремали. Мы как партия своей задачей считали создать реальную возможность для съезда Советов, взять власть в свои руки. Если бы съезд оказался окруженный юнкерами, каким путем он мог бы взять власть?.. Мы съезду в целом предложили взять власть. Как нужно извратить перспективу, чтобы после всего, что произошло, говорить с этой трибуны о нашей непримиримости!» В заключение Троцкий безапелляционно и театрально заявил: «Когда партия, окутанная пороховым дымом, идет к ним и говорит: «Возьмем власть вместе!» – они бегут в городскую Думу и объединяются там с явными контрреволюционерами. Они – предатели революции, с которыми мы никогда не объединимся!» [322]

О каком «пороховом дыме» говорил Троцкий, когда просто туман большевистской пропаганды и агитации застлал умы уставшей от войны народной массы. Вопрос о власти большевики навязывали политическим оппонентам, а всех несогласных с ними они объявляли «предателями революции», «явными контрреволюционерами». Даже в явном меньшинстве и политической изоляции большевики претендовали на власть и истину своей идеологии.

Резолюция Авилова о коалиционном правительстве собрала 150 голосов, но была отклонена. Большевистский состав Совета Народных Комиссаров был утвержден большинством делегатов съезда, в котором семь наркомов являлись членами ЦК РСДРП(б).

Рано утром был избран Всероссийский Центральный Комитет Советов рабочих и солдатских депутатов в составе 101 человека: 62 большевика, 23 левых эсера, 6 меньшевиков-интернационалистов, 3 украинских социалиста и 1 эсер-максималист. Таким образом, в составе ВЦИК были представлены все партии, оставшиеся на съезде, с надеждой подвергать критике популистские действия большевистского СНК. Вместе с тем съезд постановил, что состав ВЦИК может быть пополнен представителями крестьянских Советов, армейских организаций и групп, а также ушедших со съезда депутатов. Председателем ВЦИК был избран большевик Л. Каменев.

В 5 часов 15 минут утра 27 октября второй Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов был объявлен закрытым. «Мы наш, мы новый мир построим, – пели делегаты с реальной надеждой, – кто был никем, тот станет всем». Они разъезжались по всей России, увозя декреты-мечты, за реальное исполнение которых предстояло опять воевать.

Так было оформлено советское государственное руководство, к тому же большевистское большинство проголосовало за новую форму государственного управления – Социалистическую республику Советов рабочих и солдатских депутатов в виде диктатуры пролетариата, а фактически большевистской партии. И хотя съезд Советов рабочих и солдатских депутатов прошел не в полном своем составе, при явном большинстве большевиков, декреты, принятые на нем, стали началом социалистических преобразований и фактически началом социалистической революции.

«Октябрьская революция и роль в ней нашей партии, – заявит раскаявшийся «штрейкбрехер» Зиновьев после покушения на вождя большевиков, – есть на десять десятых дело рук тов. Ленина… не только своего главного политического вождя, практика, организатора, пламенного пропагандиста, певца и поэта, но и своего главного теоретика, своего Карла Маркса» [323].

В дальнейшем о Ленине будут говорить соратники, до головокружения народа восхваляя его личность, превращая его в вождя всемирной революции, обоготворяя его. Хотя, по выражению Троцкого: «…похожего на крепкого, умного мужика». И все же главным критерием его сущности являлись не слова, а его дела.

Взяв политическую власть, большевики приступили к созданию, по определению Ленина, «пролетарского социалистического государства». В процессе социалистического строительства все собственники должны были быть превращены в наемных рабочих-пролетариев. В.И. Ленин считал, что главным и необходимым условием социалистического строительства должна стать диктатура пролетариата [324]. «Диктатура пролетариата, – писал В.И. Ленин, – если перевести это латинское, научное, историко-философское выражение на более простой язык, означает вот что:…только определенный класс, именно городские и вообще фабрично-заводские, промышленные рабочие в состоянии руководить всей массой трудящихся и эксплуатируемых в борьбе за свержение ига капитала, в ходе самого свержения, в борьбе за удержание и укрепление победы, в деле созидания нового, социалистического, общественного строя, во всей борьбе за полное уничтожение классов» [325].

В.И. Ленин уверял: «Без насилий по отношению к насильникам, имеющим в руках орудия и органы власти, нельзя избавить народ от насильников… Научное понятие диктатуры означает не что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть».

Далее Ленин поясняет, что такую диктатуру может осуществлять народ, но «диктатуру осуществляет не весь народ, – дополняет Ленин, – а только революционный народ». А так как государством управляют посланники народа, к которым Ленин относил себя и свою партию, то считал, что новая власть вправе осуществлять «ничем не ограниченную диктатуру» [326]. Таким образом оправдывался культ правящей партии и ее вождя.

«Но плох тот революционер, который в острый момент борьбы останавливается перед незыблемостью закона. Законы в переходное время имеют временное значение. И если закон препятствует развитию революции, он отменяется или исправляется…» [327]– считал вождь большевиков, имевший юридическое образование.

А кто и что определяет «острый момент борьбы», «переходное время»? Где критерий и кто его устанавливает? Марксизм признает высшим критерием истины общественную практику. Это может быть как заблуждение большинства, так и правдивость меньшинства. По нашему разумению, критерий истины может определить лишь время.