Антон Антонов-Овсеенко - Большевики, 1917

«Я сидел, как всегда, в кафе на бульваре Монпарнас перед пустой чашкой и ждал, что кто-нибудь освободит меня и заплатит шесть су терпеливому официанту», — писал и о себе, всегда голодном в то тяжелое эмигрантское время писатель Илья Эренбург. Очевидно, что и к нему тогда, в 1915 г., — когда уже произошли столь многозначительные (для сторонников версии покупной активности большевиков) сношения бывшего российского социал-демократа Александра Парвуса (Гельфанда) с властями в Берлине, — не поступало из этого широко разрекламированного источника ни одной германской марки…

К прибытию в июне 1914 г. наследника австрийского престола Франца Фердинанда в Боснию для участия в военных манёврах сербские террористы, как и официальные власти, подготовились тщательно: в акции на всякий случай приняли участие шесть человек, вооружённых бомбами и револьверами. И «всякий случай» действительно наступил: первые из тех, кому было удобно стрелять и метать бомбы по ходу движения кортежа эрцгерцога по улицам Сараево, попросту разбежались; «удачно» — для пассажиров третьей машины и окружавших её зевак, а не эрцгерцога, — метнул бомбу только один из них. Наследник с супругой, успокоившись, через некоторое время продолжили участие в мероприятиях, передвигаясь по городу в открытом авто. Но тщательная подготовка полностью себя оправдала. Самым решительным из шестерых оказался студент Гаврило Принцип, который разрядил обойму револьвера в эрцгерцога и его несчастную супругу прямо на глазах у охраны, членов свиты и многочисленной толпы. Оба, истекая кровью, умерли в течение получаса.

Конечно, Австро-Венгрия не могла оставить без должного ответа это ужасное преступление. Но перед тем, как начать реальные военные действия, по канонам международного права требовалось произвести словесные телодвижения. Началась война заявлений, которые сыпались одно за другим с обеих сторон, одну из которых представляла Франция, другую — Германия. Собственно, само убийство эрцгерцога и последовавшая за этим Первая мировая война стали прямым следствием поражения Франции в войне с Германией в 1871 г. И когда 28 июня (по ст. ст.) 1914 г. эрцгерцог с супругой в муках погибли, все попросту перестали делать вид, что не готовились всё это время к новой войне.

12 (25) июля «Русское слово» пересказывало ноту австро-венгерского правительства в адрес Сербии угрожающего характера: требовалось, в частности, «чтобы Сербия признала, что права её не были затронуты аннексией Боснии и Герцеговины, и чтобы обязалась впредь отказаться от всякого протеста… Австрия требует затем, чтобы Сербия изменила курс своей политики по отношению к Австро-Венгрии» и т. д. и т. п. Сербия, по сведениям, полученным «Русским словом» из Белграда, решила «оставить австрийскую ноту без ответа и допустить занятие Белграда австрийскими войсками, что, несомненно, вызовет протест Европы». И совершенно, кажется, ясно, почему Сербия избрала такую тактику: речь шла не только и не столько о самой Сербии, сколько о глубоких геополитических противоречиях, давно уже раздиравших Европу и мир на два лагеря. Россия, Великобритания и Франция (Антанта) были лидерами одного из них, Австро-Венгрия, Германия и Италия (Тройственный союз) — другого. Малые страны так или иначе были вынуждены либо изначально находиться в одном из лагерей и даже, как Сербия, служить яблоком раздора, либо принимать решения по ходу разрастания конфликта.

Нашлось место в нараставшем конфликте и для высказываний большевиков. Ленин в опубликованном вскоре после начала войны манифесте ЦК РСДРП «Война и российская социал-демократия» [23] Ленин В. И. Война и российская социал-демократия / ПСС. Изд. 5-е. Т. 26. — М. — Политиздат. — 1969. — С. 13–23. писал, что «во главе одной группы воюющих наций стоит немецкая буржуазия», которая «одурачивает рабочий класс и трудящиеся массы, уверяя, что ведёт войну ради защиты родины, свободы и культуры, ради освобождения угнетённых царизмом народов, ради разрушения реакционного царизма. А на деле именно эта буржуазия, лакействуя перед прусскими юнкерами с Вильгельмом II во главе их, всегда была вернейшим союзником царизма и врагом революционного движения рабочих и крестьян в России. На деле эта буржуазия вместе с юнкерами направит все свои усилия, при всяком исходе войны, на поддержку царской монархии против революции в России».

Наряду с меткой характеристикой действительных германских интересов, в последнем — в том, что касается «поддержки царской монархии» — Ленин, как показала история, ошибался: Германия была заинтересована и делала всё для того, чтобы российская империя, наоборот, распалась. Но этого вполне могло и не произойти, если бы не внутренний фронт на войне, которую развязал царизм против своего народа ещё в самом начале века, — в чём Ленин вновь был с очевидностью прав. Как и в том, что «немецкая буржуазия, распространяя сказки об оборонительной войне с её стороны, на деле выбрала наиболее удобный, с её точки зрения, момент для войны, используя свои последние усовершенствования в военной технике и предупреждая новые вооружения, уже намеченные и предрешённые Россией и Францией. / Во главе другой группы воюющих наций стоит английская и французская буржуазия, которая одурачивает рабочий класс и трудящиеся массы, уверяя, что ведёт войну за родину, свободу и культуру против милитаризма и деспотизма Германии. А на деле эта буржуазия на свои миллиарды давно уже нанимала и готовила к нападению на Германию войска русского царизма, самой реакционной и варварской монархии Европы. / На деле целью борьбы английской и французской буржуазии является захват немецких колоний и разорение конкурирующей нации, отличающейся более быстрым экономическим развитием. И для этой благородной цели „передовые“, „демократические“ нации помогают дикому царизму ещё более душить Польшу, Украину и т. д., ещё более давить революцию в России».

Конечно, и само правительство Австро-Венгрии, когда в его недрах рождался ультиматум в адрес Сербии, прекрасно отдавало себе отчёт примерно в том же самом, о чём писал Ленин, и поэтому также адресовало этот ультиматум не столько Сербии, сколько её союзникам. Ответ поступил оттуда, откуда и ожидался, — из России. По сообщению «Русского слова» от 12 (25) июля (в том же номере, где излагалось содержание австрийской ноты), один «весьма осведомлённый сановник» заявил по поводу ноты буквально: «Положение исключительно серьёзное. / Россия твёрдо и непреклонно решила поддержать Сербию. / Полное содействие Франции обеспечено. / Австрийский ультиматум квалифицируется как разбойничий набег».