Александр Зимин - Витязь на распутье: Феодальная война в России XV в.

После завершения объединения основных земель Северо-Восточной Руси вокруг Москвы в середине 50-х годов XV в. началась большая работа по строительству государственного аппарата на основах, отличавшихся от тех, на которых построено было княжество предшественников Василия II. Отрывочные данные источников позволяют представить основные контуры реформ. Перестраивалась территориально-административная структура государства. На смену уничтоженным уделам создавались новые, но уже не на родовой («гнездо Калиты»), а на семейной основе: все они принадлежали детям Василия II (за исключением разве что старого удела князя Михаила Андреевича).

По наблюдениям В.Д. Назарова, около конца 1454 — начала 1455 г. создан был удел князя Юрия Васильевича, основным ядром которого стал Дмитров [830] Князь Юрий Васильевич выдал жалованную грамоту на Дмитров уже 3 февраля 1455 г. (АСЭИ. Т. II. № 163. С. 98–99), 29 сентября 1455 г. (см.: Голубцов И.А. Назаров В. Д. Акты XV — начала XVI в. // Советские архивы. 1970. № 5. С. (81–82; № 2), 23 марта 1457 г. (АСЭИ. Т. II. № 356. С. 350), 6 марта и 20 июля 1461 г. (АСЭИ. Т. I. № 289, 291. С. 206–208). . Возможно, был выделен удел и князю Андрею Большому [831] Около 1461/62 г. князь Андрей Большой выдавал грамоты на Звенигород (АСЭИ. Т. III. № 55. С. 84–87). . Этот опыт Василий II использовал позднее, при наделении уделами своих детей по завещанию 1461/62 г. Основная же территория Московского княжества оставалась подведомственной великому князю. При этом главное состояло в том, что на смену удельному пестрополью приходила уездная система, проверенная жизнью первоначально на «уезженной» (освоенной во время поездок княжеских администраторов) территории Московского княжества. Этот переход отражал основной итог событий второй четверти XV в.

Термин «уезд» впервые появляется в источниках, когда они говорят о московских землях [832] ДДГ. № 14. С. 40 (1401–1402 гг.); № 38. С. 108 (1442 г.). То же в Записи о душегубстве (АСЭИ. Т. III. № 12. С. 27). Ранее термин «уезд» употреблялся в неопределимом смысле: «княгинин уезд Ульянин» (ДДГ. № 13. С. 37). В летописи под 1446 г. названы «уезды Коломенския» (ПСРЛ. Т 26. С. 203). В актах на земельные владения Московский уезд встречается с 1460 г. (АСЭИ. Т. II. № 361. С. 355). . Позднее уезды упоминаются для обозначения соседних земель, издавна связанных с Москвой, — Переславского (1425–1427 гг.) [833] АСЭИ. Т. I. № 47. С. 51. Ср.: «…в Кинеле в Городьском уезде» (Там же. № 117. С. 93). Переславский уезд упоминается также под 1449/50 г. (Каштанов. № 12. С. 364), в 1453–1460 гг. (АСЭИ. Т. II. № 354. С. 348–349; № 361. С. 354). и Коломенского (1441 г.) [834] АСЭИ. Т. III. № 70. С. 105. Ср.: под 1464 г. (Там же. № 71. С. 106). Грамота сохранилась в списке XVII в. Колменский уезд упоминается и в Записи о душегубстве. В грамоте князя Юрия Дмитриевича 1404 г., сохранившейся в копии, упоминается Звенигородский уезд (АСЭИ. Т. III. № 53а. С. 80). уездов. В середине века число уездов значительно увеличивается за счет новоприсоединенных земель. Становятся известными Ростовский (1453 г.) [835] АСЭИ. Т. I. № 243. С. 170. Ростовский наместник упомянут в 1433 г. (ПСРЛ. Т. 26. С. 189), поэтому Ростовский уезд мог существовать еще в это время. , Угличский (1455–1462 гг.) [836] АСЭИ. Т.1. № 265. С. 192. и Костромской (1457 г.) [837] АФЗХ. Ч. I. № 247. С. 211. Ср.: под 1459 г. (АСЭИ. Т. I. № 280. С. 201). В списке конца XVII в. Костромской уезд упоминается в грамоте от 30 января 1424 г., выданной И. Кафтыреву (АСЭИ. Т. III. № 239. С. 260). Упоминание сомнительно. уезды. В 1460/61 г. упоминается Суздальский [838] АСЭИ. Т. I. № 315–316. С. 225 (1462–1466 гг.). , а в 1462/63 г. — Владимирский уезд [839] АСЭИ. Т. II. № 363. С. 357. .

Власть в уездах концентрировалась в руках наместников, как правило, бояр великого князя, поддерживавших его в годы борьбы с галицкими князьями. Так, очевидно, московским наместником был сначала И.Д. Всеволожский, а после него князь Юрий Патрикеевич. В 1433 г. ростовским наместником был П.К. Добрынский [840] ПСРЛ. Т. 26. С. 189; Т. 27 (Никаноровская летопись). С. 104. , в 1436 г. устюжским — князь Глеб Иванович Оболенский [841] ПСРЛ. Т. 26. С. 191; Т. 27 (Никаноровская летопись). С. 105. . В 1445 г., очевидно, муромским наместником был его брат Василий [842] ПСРЛ. Т. 26. С. 199; ср.: Веселовский. С. 435. . Известно несколько коломенских наместников: в 1436 г. — И.Ф. Старков [843] ПСРЛ. Т. 26. С. 191; Т. 27 (Никаноровская летопись). С. 105. , в 1443 г. — В.И. Лыков [844] ПСРЛ. Т. 26. С. 196; Т. 27 (Никаноровская летопись), С. 108. в 1450 г., возможно, К.А. Беззубцев, в 1451 г. — князь И.А. Звенигородский [845] ПСРЛ. Т. 26. С. 210; Т. 27 (Никаноровская летопись). С. 116. . В Суздале некоторое время наместничал крупнейший военачальник Ф.В. Басенок [846] АСЭИ. Т. III. № 101. С. 139. .

Наместничья власть распространялась по мере присоединения уделов к Москве и на удельные земли. Наместники поставлены были в Галиче, Угличе, Можайске и других городах.

Права и привилегии наместников еще в предшествующий период регулировались уставными наместническими грамотами, нормы которых восходили к Русской Правде. Но после Двинской уставной грамоты 1397 г. и до Белозерской грамоты 1488 г. подобных документов до нас не дошло. В годы войн и княжеских распрей не право, а сила определяла поведение наместников [847] О судебных функциях наместников см. в докончаниях: ДДГ. № 27, 65, 67 и др. . Обеспечивался наместнический аппарат «кормами». Их состав перечисляется в грамотах по Галичу (1455–1462 гг.) и Радонежу (около 1457 г.) [848] АСЭИ. Т. I. № 261. С. 190; № 260. С. 189. . Близкие к древнерусским поборы были традиционными. Их нормы вошли позднее в установления Белозерской грамоты 1488 г. [849] АСЭИ. Т. III. № 22. С. 38–41. Предусматривались два «корма» (на Рождество и на Петров день) в виде натуральных поборов (мясом, хлебом, сеном), которые могли переводиться на деньги. «Корм» дополнялся судебными пошлинами (шедшими в великокняжескую казну) и «посулами» (взятками).

Перестройка центрального правительственного аппарата отставала от создания местной администрации. Главой Московского великого княжества был Василий II. Пределы его власти определялись общим состоянием объединительного процесса, но ее правовые устои регулировались «стариной». Сам Василий II не отличался инициативностью, решительностью и волей.

До совершеннолетия великого князя (1433 г.) власть в стране принадлежала митрополиту Фотию (1431 г.), великой княгине Софье, а также боярину И.Д. Всеволожскому. После ослепления (1446 г.) Василий II вряд ли мог принимать непосредственное участие в осуществлении даже важнейших мероприятий. Участие его в походах имело больше символическое, чем реальное, значение. Судопроизводством он не занимался. Позднейшие летописцы и публицисты подчеркивают особую роль Василия II в осуждении Исидора и в избрании митрополитом Ионы. Однако перед нами явное стремление клерикальных сочинителей опереться на авторитет великокняжеской власти, а не точная передача событий. Как все происходило на самом деле, сказать трудно. Скорее всего в данном случае великий князь был проводником общей линии русских иерархов.