Валентин Рунов - Легендарный Колчак. Адмирал и Верховный Правитель России

Через несколько часов пришла телеграмма от Войцеховского о мятеже в Новониколаевске. Его подняли части 1-й Сибирской армии. Полковник Ивакин и губернский Земский собор обратились к населению с воззванием об окончании гражданской войны и переходе власти к земству. Ивакин пытался арестовать Войцеховского, но генерал, взятый под защиту 5-й польской дивизией, сам арестовал мятежного полковника и предал его военно-полевому суду.

Ночью поезда Колчака были переведены на следующую ближайшую станцию, а днем 9 декабря на станции Тайга братьями Пепеляевыми был арестован генерал Сахаров. Формальным поводом для этого стало обвинение его в предательской сдаче врагу Омска. Армия Колчака оказалась без управления. В то же время Пепеляевы предъявили Верховному правителю ультиматум: нужно объявить акт о созыве Сибирского земского собора; срок – до 24 часов 9 декабря. «…Мы говорим вам теперь, что во имя Родины мы решились на все. Нас рассудит Бог и народ».

Верховный правитель поручил Совмину расследовать действия генерала Сахарова. Вскоре арестованный генерал был освобожден. Адмирал, сомневаясь в опытности нового молодого главкома и, видимо, вспомнив совет премьера Пепеляева, направил предложение Дитерихсу возглавить в такое тяжелое время управление войсками фронта. Полученный отрицательный ответ оказался неожиданным и глубоко оскорбившим Колчака. В тот же день ему стало известно, что Красная армия вышла в Минусинск и Новониколаевск. В Красноярске власть захватила местная буржуазия, создав «демократическое правительство».

Оценив сложившуюся обстановку, адмирал принял решение о назначении главнокомандующим армиями Восточного фронта генерала В. О. Каппеля. После непродолжительной беседы с Владимиром Оскаровичем он принял предложенный им план отвода армий за Енисей. После этого положение соединений белогвардейских войск в полосе Сибирской железнодорожной магистрали начало постепенно улучшаться. Помогло и то, что войска, наконец, получили в необходимом количестве зимнее обмундирование.

Однако под Красноярском Каппеля ждала измена. К вооруженному выступлению рабочих примкнул личный состав бригады генерала Б. М. Зиневича. В столь тяжелой ситуации, когда остатки армии оказались фактически в окружении, Каппелль принял неординарное решение. Он официально разрешил всем колеблющимся сдаться, с тем чтобы прорваться на восток только с надежными бойцами.

900-верстовый выход из окружения был крайне тяжелый, на пределе человеческих сил. Сам Владимир Оскарович при переходе через реку провалился в полынью, но продолжил путь, даже не поменяв обуви. В результате произошло обморожение всех пальцев ног, которые пришлось ампутировать. Но уже на следующий день после операции, проведенной без наркоза, генерал отдал свои сани раненым, а сам пересел на коня.

Под Нижнеудинском путь группе Каппеля вновь преградили партизаны и части Восточно-Сибирской Красной армии. Но каппелевцы опрокинули противника. Дальше они двигались вдоль железной дороги, по которой нескончаемым потоком шли эшелоны Чехословацкого корпуса, а также румын и итальянцев, возвращавшихся на родину. Их командиры неоднократно предлагали Каппелю лечь в их лазарет, но Владимир Оскарович решил до конца оставаться со своими солдатами. От переохлаждения он заболел тифом и воспалением легких. Когда остатки армии пришли в Забайкалье, командующего с ними уже не было. 23 января в Нижнеудинске умирающий Каппель передал командование войсками своему заместителю и ближайшему помощнику С. Н. Войцеховскому. Владимир Оскарович умирал на руках своего соратника и друга еще по волжским боям Василия Осиповича Вырыпаева. Вот что вспоминал тот впоследствии:

«В последующие два-три дня больной генерал сильно ослабел. Всю ночь 25-го января он не приходил в сознание.

На следующую ночь наша остановка была в доме железнодорожного смотрителя. Генерал Каппель, не приходя в сознание, бредил армиями, беспокоясь за фланги, и, тяжело дыша, сказал после небольшой паузы: «Как я попался! Конец!»

Не дождавшись рассвета, я вышел из дома смотрителя к ближайшему стоявшему эшелону, в котором шла на восток вместе с чешскими войсками румынская батарея имени Марашети. Я нашел батарейного врача К. Данец, который охотно согласился осмотреть больного и захватил нужные принадлежности. Быстро осмотрев больного генерала, он сказал: «Мы имеем один патрон в пулемете против наступающего батальона пехоты. Что мы можем сделать?» И тут же тихо добавил: «Он умрет через несколько часов».

У генерала Каппеля было, по определению доктора К. Данец, двухстороннее крупозное воспаление легких. Одного легкого уже не было, а от другого оставалась небольшая часть. Больной был перенесен в батарейный лазарет-теплушку, где он через шесть часов не приходя в сознание умер.

Было 11 часов 50 минут 26-го января 1920 года, когда эшелон румынской батареи подходил к разъезду Утай, в 17 верстах от станции Тулуна в районе города Иркутска» .

Гроб с телом Каппеля войска везли с собой, и его бессменно сопровождал Вырыпаев. Смерть главнокомандующего до поры не афишировалась, и лишь в Чите гроб открыли для прощания. Каппеля похоронили в кафедральном соборе города в самой торжественной обстановке. В ноябре 1920 года при оставлении Читы войска вновь забрали с собою дорогие для них останки любимого генерала и перезахоронили их в Харбине. Но и здесь Владимиру Оскаровичу не дано было упокоиться окончательно: в 1955 году его могила была разрушена по приказу коммунистических властей Китайской Народной Республики.

После нескольких дней стоянки поезда Верховного правителя в Нижнеудинске, наконец, двинулись дальше. В дороге Александра Васильевича догнал председатель Совета министров Пепеляев, который еще раньше в шифровке пытался убедить адмирала, что ни теперь, ни когда-либо ничего не предпримет «против носителя верховной власти». Вместе они прибыли в Нижнеудинск, занятый народно-освободительной армией. На станции литерные составы окружили чешские роты с пулеметами. В поезде Колчака находилось около 500 солдат и примерно 60 офицеров конвоя, штаба и военных чиновников. Эти небольшие силы приготовились к бою, но адмирал запретил им предпринимать какие-либо действия, чтобы не спровоцировать ненужный конфликт.

Знак «За Великий сибирский поход»

Видя сложность ситуации, союзники предложили Колчаку вывезти его из Нижнеудинска в одном из вагонов без конвоя и сопровождающих лиц. Он возмутился и через генерала своей свиты Занкевича направил комиссару Японии Като следующую телеграмму: «Адмирал настаивает на вывозе всего поезда, а не одного только его вагона, т. к. он не может бросить на растерзание толпы своих подчиненных. В случае невозможности выполнить просьбу адмирал отказывается от вывоза его вагона и разделит участь со своими подчиненными, как бы ужасна она ни была».