Николай Цветков - Гений зла Сталин

11 августа — за день до начала переговоров с Англией и Францией — Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «вступить в официальное обсуждение поднятых немцами вопросов».

14 августа Риббентроп направил Молотову через Шуленбурга телеграмму № 175, в которой утверждалось:

1. Идеологические расхождения между национал-социалистической Германией и СССР не препятствуют деловым отношениям и установлению нового и дружественного сотрудничества. Период противостояния во внешней политике может закончиться раз и навсегда.

2. Интересы Германии и СССР нигде не сталкиваются.

3. Капиталистические демократии Запада являются непримиримыми врагами как национал-социалистической Германии, так и СССР.

4. Руководителям обоих государств следует не пускать события на самотек, а решительно действовать в подходящее время.

В тот же день Ворошилов поставил вопрос англо-французским участникам переговоров: разрешат ли правительства Польши и Румынии пропустить через свою территорию советские войска в случае вступления СССР в военный союз с Англией и Францией. Он подчеркнул, что без согласия… ведение переговоров неактуально.

В тот же день вечером французский военный атташе в Польше генерал Ф. Мюсс выехал из Парижа в Варшаву, чтобы добиться от польского Генштаба согласия на проход советских войск.

Тем временем Молотов сообщил Шуленбургу в ответ на телеграмму № 175, что правительство СССР «тепло приветствует германские намерения улучшить отношения с Советским Союзом и верит в искренность этих намерений».

18 августа Риббентроп телеграммой № 185 на имя Шуленбурга просил его добиться у Молотова согласия на его немедленный приезд в Москву, подтвердив при этом готовность подписать пакт о ненападении и секретный протокол о советско-германском разделе сфер влияния.

Решающим днем для мира оказалось 19 августа. В этот день Сталин выступил на секретном заседании Политбюро: «Вопрос мира или войны вступает в критическую для нас фазу. Если мы заключим договор о взаимопомощи с Францией и Великобританией, Германия откажется от Польши и станет искать модус вивенди с западными державами. Война будет предотвращена, но в дальнейшем события могут принять опасный для СССР характер. Если мы примем предложение Германии, она, конечно, нападет на Польшу, и вмешательство Англии и Франции станет неизбежным… Тогда мы сможем надеяться на наше выгодное вступление в войну.

Опыт двадцати последних лет показывает, что в мирное время невозможно иметь в Европе коммунистическое движение, сильное до такой степени, чтобы захватить власть. Диктатура партии становится возможной только в результате „большой войны“. Мы сделаем свой выбор, и он ясен. Мы должны принять немецкое предложение и вежливо отослать обратно англо-французскую миссию. Первым преимуществом, которое мы извлечем, будет уничтожение Польши… В интересах СССР, чтобы война разразилась между рейхом и капиталистическим англо-французским блоком… и длилась как можно дольше с целью изнурения двух сторон». (Текст опубликован в «Новом мире», 1994, № 12. С. 230–237. Т.С. Бушуева . «Проклиная — попробуйте понять».)

В тот же день произошло еще три важных события. Дипломаты Англии и Франции в Польше получили отрицательные ответы польского министра иностранных дел Бека по поводу возможного присутствия любых иностранных войск на польской территории в мирное время: «Маршал Ворошилов пытается сейчас мирным путем добиться того, чего он хотел добиться силой оружия в 1920 году».

В Берлине было подписано советско-германское торгово-кредитное соглашение.

Поздним вечером 19 августа Шуленбург передал в Берлин врученный ему Молотовым проект пакта о ненападении и специального протокола. Позицию Сталина заметно укрепил успех советских войск на Халхин-Голе.

22 августа Гитлер провел совещание с участием генералитета Вермахта, сообщив о своем непоколебимом желании развязать войну против Польши в ближайшие дни, независимо от того, окажут ли ей поддержку Великобритания и Франция. Далее фюрер сообщил главную новость: «Установлен личный контакт со Сталиным, и война на два фронта Германии не грозит».

В тот же день Ворошилов со значением сказал Думенку: «Английская и французская стороны слишком долго затягивали политические и военные переговоры. Поэтому мы не исключаем того, что за это время могли произойти важные политические события». («История России. ХХ век».)

К лету 1939 года наиболее выгодным для СССР представлялось соглашение с Англией и Францией о взаимной помощи, а не с Германией. Оно реально служило бы сдерживанию фашистских агрессоров. Но этого не произошло по двум причинам: в Англии и Франции влиятельные позиции занимали антисоветские элементы, не желавшие никакого военного союза с СССР. Они не отказывались от мысли направить агрессию на Восток, с помощью немцев уничтожить коммунистическое государство. По признанию английских исследователей Р. Хайта, Д. Моррисона и А. Питерса, английские и французские лидеры «постоянно предпочитали умиротворять Берлин, Рим, Токио, чем пытаться использовать советскую силу для защиты международной стабильности».

Советскому руководству реально определить, где противник, а где силы, способные стать нашими, пусть временными, союзниками, помешал конфронтационный дух, пронизывавший все его действия. У нас действовали стереотипы, идеологические ограничители. Огромный вред нанес тогда «антифранцузский-антианглийский синдром» Сталина и его окружения — верх взяли эмоции, а не трезвый политический расчет.

Риббентроп прилетел в Москву в полдень 23 августа 1939 года. При пересечении советской границы его самолет «Кондор» в районе Минска по незнанию был обстрелян советской системой ПВО (разрешение на воздушный коридор самолету поступило из Москвы с опозданием). Однако и Гитлер, и Риббентроп, и Сталин были настолько заинтересованы в соглашении друг с другом, что не придали скандальному инциденту никакого значения.

Первая предварительная беседа в Кремле продолжалась три часа.

В это время французский посол в Варшаве Л. Ноэль, несколько дней подряд бившийся с польскими партнерами, направил генералу Думенку телеграмму: «Польское правительство согласно… В случае общих действий против немецкой агрессии сотрудничество между Польшей и СССР на технических условиях, подлежащих согласованию, не исключается». Но было уже поздно. Риббентроп уже сообщил Гитлеру о благополучном ходе переговоров. Между 23 часами 23 августа и часом ночи 24 августа 1939 года Риббентроп и Молотов подписали договор сроком на 10 лет о ненападении между Германией и Советским Союзом, а также секретный дополнительный протокол, который, по требованию советской стороны, рассматривается как важнейшая составная часть пакта. Соглашение получило название «пакт Молотова — Риббентропа», хотя с советской стороны переговоры вел Сталин.