Михаил Зефиров - Бриллианты на шее. Элита истребительной авиации Люфтваффе

Постепенно ты начинаешь все видеть и чувствовать, управление самолетом больше не отвлекает тебя от происходящего вокруг. Твои чувства будто обостряются, и ты уже видишь вражеский самолет одновременно со своим ведущим. Но если человек, с которым летаешь, не дает тебе возможности выработать это качество, без которого нельзя стать истребителем, то тебя обязательно собьют.

Такое в ходе войны происходило не раз. Оставалось все меньше командиров, которые могли бы позаботиться о молодых пилотах, особенно после 1943 г., когда они попадали на фронт, пройдя только часть того обучения, которое прошел я сам.

В эскадрах встречались разные типы людей. Мы имели множество летчиков-истребителей, которые говорили: «Я добиваюсь побед, и мне безразлично, что при этом происходит с моим ведомым».

Для молодого неопытного пилота оторваться от своего ведущего в первом же боевом вылете или потерять его, так же как и получить ведущего, которому все равно, что с тобой будет, – это ошеломляющее испытание. Неопытность – это источник паники, а паника – мать всех ошибок.

Если бы я получил другого ведущего, не обладавшего качествами Россманна, моя судьба сложилась бы по-иному. Я получил бы другие навыки и, вероятно, не смог бы продержаться так долго. Неопытного пилота важно, прежде всего, научить тому, что поможет ему вы жить, и он затем сам разовьет свои способности, чтобы быть наравне со своими новыми товарищами.

Когда я стал командиром звена, а позднее и командиром эскадрильи и группы, я делал все, что было в моих силах, чтобы научить новичков всему важному в первых же вылетах. Я сделал это правилом своей жизни после своих полетов с Россманом. Я был мальчишкой, слепым, как маленький котенок.

Предположим, что я получил бы грубого и беспощадного ведущего, а таких было множество. Я ужасаюсь тому, что могло бы со мной случиться, если бы не успокаивающее присутствие Россманна. Он не только провел меня через этот критический период, но и научил так тике внезапных атак, без которых, уверен, я стал бы еще одним «пилотажником», и то при том, если бы меня самого раньше не сбили».

Незадолго перед полуднем 5 ноября в воздух по тревоге были подняты четыре Bf109G из 7./JG52. Хартманн, для которого это был девятнадцатый боевой вылет, летел в паре с адъютантом группы обер-лейтенантом Рудольфом Трепте. На этот раз зрение его не под вело, и восточнее Дигоры он первым увидел противника. Это были восемнадцать Ил2 из 7го Гв. ШАП и десять прикрывавших их ЛаГГ3. Разделившись на две пары, немецкие пилоты заняли позицию для атаки сзади-сверху. Их главной задачей было не дать штурмовикам обстрелять немецкую колонну.

В крутом пикировании «Мессершмитты» прорвались сквозь истребительное прикрытие. Выровняв самолет на высоте около 50 метров, Хартманн атаковал крайний левый «Ил». Быстро сблизившись с ним, он с дистанции 100 метров открыл по нему огонь. Он видел, как 20-мм снаряды и пули попадали в цель. Но они все отскакивали от брони штурмовика!

Видя это, молодой пилот вспомнил, что ему рассказывал Альфред Гриславски об этом русском «летающем танке» и о том, как надо его сбивать. И он решил на практике испытать метод Гриславски. «Попробуй, Эрих, попробуй!» – кричал он сам себе, перекрывая шум двигателя и грохот пушки.

Хартманн отвернул в сторону и выполнил новый заход. На этот раз он атаковал Ил2 снизу, чтобы попытаться попасть в его масло радиатор. Теперь он открыл огонь уже с расстояния около 60 метров. Эта тактика принесла успех, сначала из маслорадиатора появился дым, а затем и длинные языки пламени. Подбитый штурмовик вы шел из боевого порядка и со снижением пошел на восток. Хартманн последовал за ним, почти до предела убрав газ. Неожиданно под крылом Ил2 мелькнула вспышка, и раздался взрыв.

Обломки штурмовика полетели в «Мессершмитт» Хартманна, летевший следом. Он мгновенно отвернул в сторону, но было уже поздно. Под капотом двигателя раздался глухой взрыв, за истребителем потянулся дымный шлейф. Дым из моторного отсека начал заполнять кабину. У пилота не оставалось другого выбора, как сесть «на брюхо». Когда поднятая туча пыли рассеялась, Эрих успел увидеть, как подбитый им Ил2 врезался в землю и взорвался в паре километров к востоку.

Это был первый из трех случаев, когда в самолет Хартманна попадали обломки сбитого им и взорвавшегося в воздухе вражеского самолета, принуждая его самого совершить вынужденную посадку.

Трепте, круживший над местом посадки Хартманна, убедился, что с ним все в порядке, и, покачав крыльями, улетел. Вскоре летчика подобрали немецкие пехотинцы и помогли ему вернуться обратно на свой аэродром.

Спустя два дня Хартманн заболел лихорадкой, и четыре недели провел на лечении в Пятигорске и Ессентуках. У него было достаточно времени, чтобы проанализировать тот бой. Он не повторил ошибок своего первого вылета. Он не нарушил летной дисциплины, точнее стрелял, а второй заход на Ил2 дал ему урок – перед тем как стрелять, приблизься к противнику.

Первая победа позволила Хартманну сделать еще важный вывод. Он потерял свой самолет не в результате паники, глупости или неопытности, а потому что сразу же не отвернул в сторону. Сделай он это, и обломки «Ила» не причинили бы ему вреда. Фактически тогда он сформулировал свое главное правило: «Увидел – решил – атаковал – отвернул ».

После излечения Хартманн поочередно летал ведомым у трех асов 7./JG52. Первым был кавалер Рыцарского Креста фельдфебель Ханс Даммерс, вторым – лейтенант Альфред Гриславски, также награжденный Рыцарским Крестом, а третьим стал кавалер Дубовых Листьев обер-фельдфебель Йозеф Цвернеманн. Каждый из них придерживался в воздухе своей тактики. Так, Даммерс был приверженцем агрессивного маневренного боя и мог легко довести противни ка до изнеможения, прежде чем его сбить. При этом они все открывали огонь по противнику не с дальней дистанции, как Россманн, а почти в упор. Имея возможность сравнить, Хартманн все больше убеждался в том, что наилучшим вариантом будет сочетание внезапной атаки с огнем с минимальной дистанции.

Хотя молодой пилот и добился первой победы в течение первого месяца своего пребывания на фронте, затем у него наступил дли тельный период «разбега». Нового успеха Хартманн добился только 27 января 1943 г., сбив в районе Армавира МиГ1. Вероятно, он ошибся с идентификацией противника, и скорее всего это был Як1 или Як7. Затем 9–10 февраля в ходе вылетов в районе г. Славянск-на-Кубани Хартманн сбил ЛаГГ3 и «Бостон».

15 марта 7./JG52 перебазировалась на полевой аэродром «Керчь-4». В тот же день ее возглавил обер-лейтенант Крупински, уже награжденный Рыцарским Крестом. Надо было решить, кто будет его ведомым. Однако новый командир имел славу сорвиголовы, и никто не горел желанием прикрывать его в бою.