Даниил Коцюбинский - Распутин. Жизнь. Смерть. Тайна

Последней, уже совсем призрачной надеждой заговорщиков оставался председатель Совета министров А. Ф. Трепов, которого общественное мнение выводило за пределы распутинского лагеря. Однако и здесь Юсупову пришлось убедиться в наивности своих расчетов.

«Спустя несколько дней меня вызвал председатель Совета министров Трепов. Встречи я ждал с нетерпеньем, но и тут был разочарован…

– Полагаю, – сказал я, – вы вызвали меня по приказу императора?

– Именно так.

– Стало быть, все слова мои будут переданы Его Величеству?

– Разумеется. Я ничто не скрою от своего государя.

– Тогда неужели я доверюсь вам? Даже если и убил я Распутина? Неужели назову имена товарищей? Соблаговолите передать его величеству, что убийцы Распутина преследовали одну цель: спасти царя и Россию. А теперь, ваше превосходительство, – продолжал я, – позвольте задать вопрос вам лично: так ли необходимо теперь терять драгоценное время на розыски убийц, когда каждая минута дорога и надо Россию спасать, Россию! Посмотрите, как ликует народ, узнав о смерти Распутина, и как беснуются распутинцы. А что до государя, он, я уверен, втайне тоже рад и надеется теперь на вашу общую помощь, чтобы выйти из тупика. Так объединитесь и помогите, пока не поздно. Неужели никто не понимает, что мы накануне страшных потрясений и только коренные перемены во всем решительно, во внутренней политике, в монархии, и в самом монархе и семье его смогли бы спасти нас от чудовищной революционной волны, которая вот-вот на Россию нахлынет?

Трепов слушал внимательно и удивленно.

– Князь, – сказал он, – откуда в вас подобные идеи и силы?

Я ничего не ответил, на том и кончилось.

Беседа с Треповым была последним нашим призывом к властям» 370.

«Внутренний распад власти вскрылся с полной очевидностью и идет быстрыми шагами вперед, принимая все более яркие и поражающие общественное воображение формы, – пророчествовала в эти дни оппозиционная пресса. – Осужденная на гибель и губящая Россию система на глазах у всех разрушает сама себя» 371.

В тени развесистой клюквы воспоминаний Пуришкевича и Юсупова, как и следовало ожидать, со временем бурно разрослись мхи и лишайники самых экзотических авторских версий того, что же все-таки случилось в ночь с 16 на 17 декабря в доме на Мойке, 94.

Самые завораживающие – вроде той, что убийство «старца» было изначально спланировано как сатанинский ритуал и, помимо группового изнасилования, сопровождалось сакральной ампутацией полового члена «святого черта», или что Распутина убили «случайно» во время неких «тайных переговоров с оппозицией», – мы рассматривать не будем.

Коснемся лишь тех гипотез, авторы которых апеллируют не только к своей буйной криминальной либо эротической фантазии, но также к источникам.

Условно все они делятся на пять групп, каждая из которых пытается обнаружить некий неизвестный след: соответственно женский, гомосексуальный, немецкий, английский и масонский. Разумеется, в некоторых случаях эти следы переплетаются и осложняются дополнительными персонажами-призраками.

Одну из самых фантастических версий первого типа предлагает – что, впрочем, неудивительно – самый завиральный из всех распутинских мемуаристов – секретарь «старца» Арон Симанович. В качестве участников заговора он называет братьев Ирины Юсуповой, а также артистку балетной труппы Московских императорских театров танцовщицу Веру Алексеевну Коралли (хотя в донесении директору Департамента полиции от ротмистра Дубровина указывается, что «за все время проживания в столице Коралли ночевала все ночи дома, точно так же не было замечено ее отсутствия в ночь с 16-го на 17-е декабря сего года» 372). При этом, по версии Симановича, отец Юсупова – Ф. Ф. Сумароков-Эльстон и бывший министр внутренних дел А. Н. Хвостов ожидали исхода дела в другой части дворца. Один из братьев Ирины Юсуповой якобы спрятался за портьеру и при входе Распутина во дворец выстрелил в него, попав в глаз. После этого в упавшего Григория стреляли уже все, сделав всего одиннадцать выстрелов. Лишь Вера Коралли отказалась это делать и кричала: «Я не хочу стрелять!» После этого еще живого Распутина завернули в дорожный плед и спрятали в подвал дома, чтобы дождаться глубокой ночи. Однако Григорий пришел в себя, выбрался из подвала и попытался перелезть через ограду. Собаки подняли лай, и Дмитрий Павлович, возглавивший ловлю «старца», поймал его. Потерявшего сознание Распутина связали по рукам и ногам веревками, погрузили в автомобиль и выбросили в Неву 373.

В мемуарах французского посла Палеолога фигурируют некие княгиня Р. и княгиня Н., однако присутствие этих загадочных особ, как отмечает современный исследователь О. А. Шишкин, не получило своего подтверждения в других источниках 374.

О присутствии женщин во дворце Юсуповых в момент убийства упоминал и Роберт Уилсон, корреспондент газеты «Таймс» в Петрограде. Правда, у него речь шла о неких дамах полусвета. По версии Уилсона, которая по своей драматургической насыщенности вполне может встать в один ряд с рассказом Симановича, среди заговорщиков, помимо Юсупова, Пуришкевича, Дмитрия Павловича и «дам полусвета», находились также сыновья великого князя Константина Константиновича. Во время пирушки у Распутина якобы развязался язык, и «старец» стал разглашать государственные тайны. «Он говорил об отставке Сазонова и назначении Штюрмера, а также о неоднократных неудачных попытках создать стабильный кабинет министров и начать внутренние реформы». Около половины третьего ночи Распутину сказали, что он должен умереть. «Ему в руки вложили револьвер, – писал Уилсон, – но он наотрез отказался покончить с собой и, по словам очевидцев, разрядил обойму в великого князя Дмитрия. Пуля разбила стекло, что привлекло внимание полицейских» 375.

Э. С. Радзинский предлагает ненамного менее театральную, чем у Симановича, историю. Он говорит об участии в убийстве Марианны Эриковны Дерфельден (урожденной Пистолькорс), дочери княгини Палей, морганатической супруги отца Дмитрия Павловича, великого князя Павла Александровича: «Она ненавидела мужика за то, что безвольный Александр (брат Марианны. – А. К., Д. К. ) был ему рабски предан; за позор его жены (сестры А. Вырубовой), о связи которой с Распутиным в обществе ходили самые стыдные слухи…» 376Подозрение об участии М. Дерфельден, однако, не подтвердилось еще тогда, в ходе расследования, несмотря на сделанный обыск 377. Однако Радзинский данный факт почему-то предпочитает игнорировать. «Итак, – заключает он, – женщины в Юсуповском дворце были. Но, спасая их честь и, возможно, свободу, мужчины не выдавали их полиции» 378.