Даниил Коцюбинский - Распутин. Жизнь. Смерть. Тайна

Опыт распутинского восхождения – классическая иллюстрация той банальной, в общем-то, истины, что в истории нет ничего менее прочного, чем то, что представляется абсолютно незыблемым.

Казалось бы, что может быть надежнее «властной вертикали» Романовых, освященной авторитетом тысячелетней монархической традиции и неудержимо влекомой в грядущее инерцией блестяще-победоносного трехсотлетнего правления?

Но вот сердцем слабого самодержца завладела сильная, патологически импульсивная личность, и оказалось, что царская власть – это всего лишь забавный карточный домик, который и вправду ткни – и развалится…

Текст, отрывки из которого публикуются ниже, необычный. Это рукописная тетрадь, состоящая из 192 листов. На обложке четким почерком написано: «„Дневник Распутина“ и 2 письма „Мушки“». Здесь же – несколько пояснений. Одно из них сообщает о том, что это якобы – копия оригинала, надиктованного Распутиным его секретарше Акилине Никитичне Лаптинской – «Мушке». Другое уточняет, что текст «Дневника» «переписывался Крамер Л. П. с черновиков Гедымин 1„с сохранением старой орфографии“». Еще одна пометка представляет собой резолюцию о передаче данной рукописи 14/III (год не указан) в Центрархив «товарищу Максакову» 2. Содержание тетради – якобы записанные со слов самого Распутина фрагментарные свидетельства о его жизни – начиная с детства и до конца 1916 года, а также комментарии «старца» к актуальным событиям и его рассуждения на общие темы.

Историки крайне не любят иметь дело с такими копиями. Прежде всего потому, что за такими «копиями» зачастую скрываются фальшивки.

Сразу следует признать: очень многое заставляет отнестись к «Дневнику» Распутина весьма настороженно. Достаточно просто сопоставить два текста – «Дневника Распутина» и «Дневника Вырубовой» (впервые опубликован в ленинградском журнале «Минувшие дни» в 1927–1928 годах). Однако известно, что «Дневник Вырубовой» был тут же разоблачен специалистами как подделка. Историки сразу обратили внимание, насколько журнальный текст по фактуре и, главное, стилю отличается от настоящих воспоминаний А. А. Вырубовой, напечатанных ею в 1923 году.

Фальшивость «Дневника Вырубовой» ставит под сомнение подлинность и «Дневника Распутина», поскольку оба текста в ряде существенных моментов весьма перекликаются друг с другом: имеют сходным образом оформленные титульные листы и схожую структуру, дублируются прозвища некоторых персонажей, упоминаются одни и те же факты, отсутствующие в других источниках. И т. д. Отчасти схожа идейная матрица «дневников»: в обоих текстах Распутин предстает своего рода добровольным печальником за народ, Николай II – безвольным и слабым монархом, Александра Федоровна – волевой, умной, но чрезмерно мистически экзальтированной и в целом неудачливой царицей, а подавляющее большинство царского окружения – толпой морально ничтожных типов, алчущих личной выгоды любой ценой. Разоблачитель «Дневника Вырубовой» А. А. Сергеев отметил ряд неточностей в его лексике. Так, например, в нем используется понятие «снять» в значении «отставить от должности», которое стало широкоупотребительным уже в советскую эпоху (прежде всего в партийной среде) – до этого говорили: «уволить» 3. Понятие «снять» в значении «отставить от должности» дважды встречается и в «Дневнике Распутина».

Однако между обоими текстами есть и существенные расхождения. Фактологической основой «Дневника Вырубовой» в значительной мере (хотя далеко не во всем) явились сведения, содержащиеся в семитомном «Падении царского режима» и в трехтомной переписке Николая II и Александры Федоровны 4, а также ряде других публикаций послереволюционных лет.

В «Дневнике» же Распутина – значительно больше историй, не имеющих подтверждения в документальных публикациях.

При этом упоминаются фамилии, а также события, с ними связанные, которые, в принципе, могут быть проверены по другим источникам. Если все это – выдумки фальсификаторов, то чересчур смелые и заведомо рискованные.

В «Дневнике Распутина» отсутствуют некоторые из наименее правдоподобных сюжетных линий «Дневника Вырубовой» – касающиеся, например, сексуально-садистских наклонностей Николая II, его любовных отношений с Вырубовой, истории убийства императором в припадке гнева некоего «Петруши» и др. Следует также учесть, что, в отличие от «Дневника Вырубовой», разительно контрастирующего по стилю с подлинными записками А. А. Вырубовой (стиль автора «Дневника Вырубовой» во многих местах скорее напоминает брутально-образную речь Г. Е. Распутина, нежели фрейлины Ее Величества), «Дневник Распутина» вполне соответствует речевой стилистике «старца», известной по другим источникам, а также практически ни в чем не противоречит его психологическому облику.

Однако даже если исходить из того, что данный документ – «апокриф», это не означает, что содержащаяся в нем информация не имеет под собой достоверной исторической канвы. Как уже отмечалось, создавая «Дневник Вырубовой», его авторы старались использовать принцип фактологической достоверности. Логично предположить, что в таком же ключе изготовлялся и «Дневник Распутина» (если, конечно, он и вправду подделка). А это значит – многим содержащимся в нем уникальным сюжетам, в том числе кажущимся на первый взгляд сомнительными, – были документальные подтверждения, впоследствии утраченные (либо пока не найденные).

Последнее вполне можно допустить, если вспомнить, что один из возможных сочинителей «Дневника Распутина» П. Е. Щеголев (его, наряду с писателем А. Н. Толстым, называют одним из создателей фальшивого «Дневника Вырубовой», хотя прямых свидетельств этому нет) входил в состав Чрезвычайной следственной комиссии (ЧСК) Временного правительства и имел возможность ознакомиться со всеми ее материалами, в том числе теми, которые оказались позднее утрачены. Многое было утеряно безвозвратно – исчезла, к примеру, «тетрадь № 1» Вырубовой, которую ей предъявили на допросе 7. Известны случаи, когда некоторые архивисты намеренно уничтожали документы, в том числе компрометировавшие царскую семью.

Одним словом, содержание «Дневника Распутина» в основном представляет собой не аляповатую мозаику из небылиц, «взятых с потолка», но информацию, спаянную в весьма правдоподобное историко-психологическое целое.

Так, например, Распутин говорит: «…такие, у которых так кровь бьет… очень они люди нервные, тревожные… и штобы кровь унять, надо их успокоить. А это я умел…» Однако в те годы, когда на свет появился «Дневник Распутина», медицина лишь подходила к пониманию того факта, что течение гемофилии напрямую связано с психическим состоянием больного. В то же время сам Распутин, регулярно общавшийся с цесаревичем Алексеем, разумеется, не мог не установить интуитивным путем эту закономерность. Таким образом, либо перед нами – фрагменты подлинных надиктовок «старца», либо текст, написанный людьми, осведомленными об этих распутинских наблюдениях в пересказе хорошо знавших его лиц.