Уинстон Черчилль - Вторая мировая война

В тот период мы имели в Вашингтоне исключительно одаренного и влиятельного посла. Я знал Филиппа Керра, который теперь стал маркизом Лотианом, еще во времена Ллойд Джорджа в 1919 году и ранее, и мы часто и сильно расходились во взглядах в период от Версаля до Мюнхена и позже. По мере того как напряжение развертывавшихся событий нарастало, Лотиан не только обнаружил самое широкое понимание положения, но и умел глубоко проникать в суть дела. Он много размышлял о серьезном значении посланий, отправленных мной в период падения Франции президенту о возможной судьбе английского флота в случае вторжения в Англию и ее завоевания. Он вращался среди руководителей в Вашингтоне, которые не только были глубоко встревожены в силу симпатий к Англии и ее делу, но, естественно, еще в большей степени опасались за жизнь и судьбу Соединенных Штатов.

Лотиана встревожили последние слова моей речи в палате общин 4 июня, когда я заявил:

«Мы никогда не сдадимся, и даже если – хотя я не верю в это ни одной минуты – наш остров или значительная его часть будет захвачена, а население будет умирать от голода, наша заокеанская империя, вооруженная и обороняемая английским флотом, продолжит борьбу до тех пор, пока в час, предназначенный богом, Новый Свет со всей своей силой и мощью не выступит для спасения и освобождения Старого Света».

Он полагал, что эти слова должны были ободрить «тех, кто верил, что, если бы даже Великобритания погибла, ее флот все же сумел бы пересечь Атлантический океан и добраться до них». Читателю известно, что за кулисами я разговаривал другим языком. Я объяснил свою точку зрения в тот период министру иностранных дел и послу.

Премьер-министр – лорду Лотиану

9 июня 1940 года

Последние слова моей речи были адресованы, конечно, в первую очередь Германии и Италии, которым в данный момент противна уже одна мысль о войне между континентами, и притом войне длительной; кроме того, я имел в виду также и доминионы, опекунами которых мы являемся. Тем не менее я всегда учитывал и то, что Вы всегда имеете в виду, и не раз упоминал об этом в различных телеграммах президенту, а также Маккензи Кингу [70] . Если бы Великобритания пала в результате вторжения, то прогерманское правительство могло бы добиться от Германии гораздо более легких условий, выдав ей флот, что превратило бы Германию и Японию в хозяев Нового Света. Столь подлое действие никогда не было бы совершено нынешними советниками Его Величества; но если бы было сформировано какое-либо квислинговское правительство, оно именно так бы поступило, и пожалуй, оно не могло бы поступить иначе. Президент должен ясно осознать это. Вы должны говорить с ним в этом духе и, таким образом, рассеять беззаботное предположение Соединенных Штатов, что они сумеют в результате проводимой ими политики подобрать обломки Британской империи. Наоборот, они подвергаются страшному риску, что их могущество на море будет полностью сломлено. Более того, нацисты, безусловно, потребуют островов и морских баз, чтобы держать в страхе Соединенные Штаты. Если мы погибнем, то у Гитлера будут все шансы завоевать мир.

Надеюсь, что все вышеизложенное окажет помощь в Ваших переговорах.

Прошел почти целый месяц, прежде чем появились результаты. Затем прибыла обнадеживающая телеграмма от посла. Он сообщил (5–6 июля), что осведомленное общественное мнение в США стало наконец сознавать грозящую опасность полной потери английского флота, если бы ход войны повернулся против нас и если бы США продолжали сохранять нейтралитет.

Однако было бы чрезвычайно трудно убедить американское общественное мнение согласиться на передачу нам американских эсминцев, если оно не будет уверено в том, что в случае вступления США в войну английский флот или та его часть, которая к тому времени еще сохранится, пересечет после разгрома Великобритании Атлантический океан.

В Вашингтоне состоялся ряд подробных и тревожных консультаций, и в первую неделю августа мы получили через лорда Лотиана предложение о передаче нам 50 старых, но реконструированных американских эсминцев, находившихся в военно-морских доках на восточном побережье, в обмен на ряд баз на Вест-Индских островах, а также на Бермудских островах. Конечно, не могло быть никакого сравнения между внутренней ценностью этих устаревших и малоэффективных кораблей, с одной стороны, и громадной постоянной стратегической безопасностью, предоставляемой Соединенным Штатам в форме этих островных баз, – с другой. Однако угрожающее нам вторжение и значение фактора численности в проливах делали нашу потребность неотложной. Более того, стратегическая ценность этих островов имела значение лишь в случае действий против Соединенных Штатов. В прежние времена они могли представлять собой промежуточные этапы для нападения на Америку из Европы или Англии. В настоящее время, учитывая появление авиации, для безопасности американцев было еще важнее, чтобы эти острова находились в дружественных или в их собственных руках. Но дружественные руки могли утратить силы в результате судорожной битвы, начинавшейся ныне за Англию. Веря, как и всегда, в то, что существование Англии связано с существованием Соединенных Штатов, я и мои коллеги считали, что нахождение этих баз в руках американцев было бы явным преимуществом. Поэтому я не рассматривал этот вопрос с узко английской точки зрения.

Была еще одна более веская побудительная причина, нежели наша нужда в эсминцах или потребность американцев в базах. Передача Великобритании 50 американских военных кораблей была явно не нейтральным шагом со стороны Соединенных Штатов. С точки зрения всех исторических понятий это могло служить для германского правительства оправданием для того, чтобы объявить войну США. Президент считал, что не было опасности, а я полагал, что не было надежды так просто разрешить столь многочисленные трудности. Интересы и образ действий Гитлера побуждали его разбивать своих противников одного за другим. Он меньше всего стремился ввязаться в войну с Соединенными Штатами до того, как покончит с Англией. Тем не менее передача эсминцев Англии в августе 1940 года явилась событием, которое, безусловно, приблизило Соединенные Штаты к нам и к войне; этот шаг явился одним из первых в длинной цепи все менее и менее нейтральных действий в Атлантическом океане, оказавших нам исключительную услугу. Этот шаг свидетельствовал о переходе Соединенных Штатов из положения нейтральной к положению невоюющей стороны. Хотя Гитлер не мог позволить себе обижаться на подобную тактику, весь мир, как мы увидим ниже, понял значение этого события.