Сергей Кремлев - До встречи в СССР! Империя Добра

А Болеслав, не встречая никакого сопротивления, войдя в огромный и богатый город, обнажённым мечом ударил в Золотые ворота…», — и т. д.

Правда здесь в том, что после смерти в 1015 году великого киевского князя Владимира I Святославича, крестившего Русь, в 1015–1019 годах на Руси шли междоусобные войны сынов великого князя Владимира за великокняжеский престол. Воспользовавшись этим, поляки и предприняли в 1018 году поход на Киев. 22 июля 1018 года на реке Буг у Волыни произошла битва Болеслава и сына Владимира — Ярослава, княжившего тогда в Киеве и впоследствии названного Мудрым. Только поражение русских, а не страсть к спокойной рыбалке Ярослава, открыло Болеславу дорогу на русскую столицу.

Войдя в Киев в августе, поляки, разграбив его, через месяц бежали. А вскоре Ярослав вновь принял киевское княжение.

Между прочим, ни в какие Золотые ворота Болеслав ударять мечом в 1018 году не мог, поскольку они были выстроены Ярославом лишь в 30-х годах XI века. И уж не знаю, из какого пальца — большого или указательного, Галл Аноним высосал историю о якобы великой храбрости поляков и якобы беспримерной трусости русских. Но зато ясно, что из хроники Галла Анонима высосал уже свою историю о «великих деяниях» Болеслава, «перед которыми и немой становится красноречивым, а красноречие славнейших немеет», более поздний польский хронист — магистр Винцентий Кадлубек. У Кадлубека Болеслав тоже «частыми ударами меча высек на Золотых воротах знак зависимости» и затем «поставил там (это в русском Киеве-то! — С.К. ) королём какого-то (? — С.К. ) своего родственника».

Магистр Кадлубек повествует:

«…Самого короля русского он (Болеслав Храбрый. — С.К. ) одолел даже не в сражении, а лишь повергнув в жалкий страх. Ведь тому сообщили, что Болеслав угрожает, когда он забавлялся рыбной ловлей, тот бросил удочку и королевство со словами «Мы попались на удочку тому, кто не учился ловить сомов». Едва произнёс эти слова, как тут же со страхом обратился в бегство, будучи более удачливым в бегстве, чем в боевой схватке…»

И это — о всё том же, хорошо известном читателю Ярославе Владимировиче Мудром! Он боролся с братом Мстиславом, в 1026 году разделил с ним государство, в 1030 году вновь объединил его и княжил в Киеве до своей смерти в 1054 году. При Ярославе была составлена «Русская Правда», при нём средневековое Русское государство достигло пика своего могущества… Ярослав (христианское имя Юрий) основал в Прибалтике русский город Юрьев (нынешний Тарту), выдавал своих дочерей за королей Европы, радовавшихся этой чести…

И вот эту гордую фигуру русской истории польские хронисты изображают жалким полудурком и трусом.

Н-да!

ДЛЯ НАС эта давняя псевдоисторическая возня интересна тем, что хорошо иллюстрирует, с каких далёких времён враги и ненавистники России пытались привить русским чувство цивилизационной и человеческой неполноценности. Увы, в старой России этот номер нередко и проходил, начиная с того, что при русском дворе и у русского дворянства в XIX веке бытовым языком был чаще не русский, а французский, точнее — «смесь французского с нижегородским». А вот Советская Россия с этими антироссийскими провокациями покончила быстро и решительно. И уже на рубеже 20—30-х годов ХХ века Маяковский — «величайший поэт нашей пролетарской эпохи», как справедливо назвал его Сталин, — в «Стихах о советском паспорте» с откровенной издёвкой писал:

К одним паспортам — улыбка у рта,

К другим — отношение плёвое…

С почтеньем берут, например, паспорта

С двуспальным английским «лёвою»,

Глазами доброго дядю выев,

Не переставая кланяться, берут,

Как будто берут чаевые,

Паспорт американца…

О польском паспорте было сказано так:

На польский глядят, как в афишу коза,

На польский выпячивают глаза

В тупой полицейской слоновости:

«Откуда, мол, и что это за

Географические новости?»…

Один из потомков сограждан Ярослава Мудрого вполне адекватно оценил «весомость» паспортов потомков подданных Болеслава Храброго в Европе 20—30-х годов ХХ века. Зато у советских людей рождалась вполне законная гордость за свою обновляющуюся Родину. Жаль вот только, что «уважаемые товарищи потомки» самого Маяковского через девяносто лет после написания гордых «Стихов о советском паспорте» ведут дело к тому, что в последней приведённой выше строфе слово «польский» вполне можно будет заменять на «русский».

Впрочем, поживём — увидим! Русские долго запрягают, да быстро ездят, потому что какой же русский не любит быстрой езды!

Почти всё первое десятилетие после окончания Гражданской войны Россия, по сути, «запрягала» — быстро «поехала» она лишь во втором советском десятилетии. Пока же надо было хоть как-то держаться.

30 декабря 1920 года на I Всесоюзном съезде Советов было образовано единое государство, Союз Советских Социалистических Республик. Начинался новый и самый обнадёживающий этап истории России. И, как всегда было в этой истории, русская гордость боролась с «расейской» недотёпистостью, а то и прямым предательством интересов России. Однако теперь у русской державной гордости были крепкие защитники и сторонники. Вот пример…

13 ноября 1922 года Сталин пишет письмо Ленину (копия — Каменеву-Розенфельду):

«…Сегодня Каменев сообщил мне <���…> о необходимости утвердить договор с французскими купцами об организации смешанного общества по продаже нашей платины, причём мы должны предоставить не менее 60 пудов (960 килограммов, почти тонна. — С.К. ) платины, а сами отказываемся выступать на внешний рынок со своей платиной. Так как в этом проекте договора нет никаких элементов «смешанности» (платина вся наша, у французов нет никакой платины, они просто комиссионеры, <���…> причём надо полагать, что, так как платина является почти монопольным товаром, они, французы, постараются продать минимум платины для того, чтобы угодить американским продавцам платины и дать им возможность продать американскую платину втридорога), а наоборот, весь договор представляет сплошное издевательство над Россией, я предложил т. Каменеву вызвать всех сторонников договора и переговорить с ними по существу, посоветовав ему договор о «смешанном» обществе аннулировать, предложив французам известный процент с общей суммы реализуемой платины за комиссию…»

Это и была та новая — не только русская, но уже и советская гордость, которая позволяла смотреть на «буржуев» как на буржуев — то есть с пониманием того, что у буржуя в душе нет и не может быть чести и совести, а есть лишь прибыль. А прибыль от продажи русских (теперь уже — советских) товаров нам и самим не помешает!