Сергей Кремлев - До встречи в СССР! Империя Добра

И делали!

Лишь один пример — железные дороги… В этой сфере СССР всё делал сам — от изыскательских и проектных работ на отечественной научной и инструментальной базе, от рельсов, которые мы сами рассчитывали и производили из сталей отечественной разработки и производства, до подвижного состава, магистральных тепловозов и средств сигнализации, централизации и блокировки.

Подобные чисто «отечественные» цепочки прослеживаются практически по всем сферам жизни общества.

Мы даже электронные вычислительные машины умели тогда разрабатывать на мировом уровне. Мы даже первые в мире «персоналки» придумали!

Так чего нам не хватало?!

Откроем статистический сборник «Внешняя торговля СССР в 1981 году» и посмотрим на структуру экспорта СССР в начале 80-х годов.

Тогда СССР уже «сажали» на «нефтяную иглу», и если в 1980 году мы поставили за рубеж нефти и нефтепродуктов на 18 085 152 тысячи рублей, то в 1981 году эта цифра выросла до 21 603 845 тысяч рублей.

Но вторую экспортную позицию, на уровне под девять миллиардов рублей, удерживала статья «Машины, оборудование и транспортные средства». В 1980 году — году 100-летия со дня рождения Ленина и 58-летия СССР, мы экспортировали электростанции и дизели, электромоторы крановые и трансформаторы, кабель морской и кабель телефонный, прокатные станы и турбобуры, станки деревообрабатывающие и компрессоры, скреперы и подшипники, тракторы и комбайны, вагоны метрополитена и суда на подводных крыльях, агрегаты доильные, пальто и обувь, нитки и холодильники, табак «Дунза» и электроды сварочные…

Мы экспортировали полмиллиона тонн рыбы (сейчас даже хек нам везут из Китая), почти двадцать тысяч тонн чая и даже 45 тонн продуктов тибетской медицины.

Мы продали в 1980 году за рубеж 3003 электровоза и тепловоза, 77 самолётов, 92 вертолёта, 35 тысяч мотоциклов, 328 782 легковых автомобиля…

Всё это мы сегодня почти полностью или в большой мере импортируем.

Тогда нам не хватало немногого — социального ума.

Сегодня нам не хватает всего, в том числе — и ума.

Но почему?

Что ж, поговорим немного и об этом…

СТРАНА Добра в одночасье отказалась сама от себя. Это — факт. Но в чём причина того, что он стал возможным?

Ильф и Петров в «Одноэтажной Америке» писали, что наши стахановцы перекрывают американские нормы, наши инженеры часто не уступают американским, о чём говорят сами американцы, а вот «многие наши деловые люди и хозяйственники значительно ещё отстали от американских деловых людей в точности и аккуратности работы»…

Итак, хотя Россия, по оценке Сталина, и отстала от передовых стран на век, это отставание наши технические специалисты быстро ликвидировали и даже в чём-то, как видим, уже к концу 30-х годов вырывались вперёд. Немец Юнкерс, попав на советский авиационный завод, признался, что даже ему тут есть чему поучиться, хотя завод был недавно построен при содействии того же Юнкерса.

А насколько досоциалистическая Россия отстала от передовых стран по уровню и качеству управления? И насколько отставала от них Россия, занятая социалистическим строительством? Писатели Ильф и Петров с их острым глазом и острым пером точно уловили, что это отставание было более значительным, чем отставание в технике, но насколько оно было более значительным?

Логично предположить, что если в технике мы отстали на век, то в уровне управления — более чем на век!

Увы, до 1917 года мы отставали здесь от других не менее, чем на два века! И это отставание Стране Добра ликвидировать было намного сложнее — человеческое общество не тракторный завод, а человеческая психология — не технологический процесс, регламентированный точной технологической картой.

Вот цитата:

«…Я вам откровенно скажу, что во всех деяниях правления больше формы, нежели дела… Есть два образа производить дела: один, где всё возможное обращается в пользу и придумываются разные способы к исправлению недостатков; <���…> другой, где мето́да (то есть шаблон. — С.К. ) наблюдается больше пользы — она везде бременит и усердию ставит препоны…»

Это строки из письма светлейшего князя Потёмкина-Таврического, относящегося к октябрю 1788 года. И в то же время это чуть ли не дословное предвосхищение знаменитой формулы советского ракетчика Сергея Павловича Королёва:

«Тот, кто хочет делать дело, найдёт способ, а кто не хочет — причину».

Увы, даже в СССР Сталина всегда было немало как тех, кто искал и находил способ сделать дело, так и тех, кто искал и находил причины его не делать или имитировать.

Пока новое боролось со старым открыто, ожесточённо, смертельно , мастерам осуществлять лишь общее вмешательство в дела подчинённых не могло быть в руководящих креслах уютно. В революцию и Гражданскую войну за партбилет могли повесить, в тридцатые годы — подстрелить из обреза… Во время войны руководителям-шкурникам тоже было несладко, хотя и тогда, и раньше они в природе, увы, существовали. Непросто было им существовать и в период восстановления народного хозяйства после войны.

И вот к началу 50-х годов положение СССР стало наконец достаточно прочным. А к концу 50-х годов — тем более. Экономика динамично развивалась, народ работал с энтузиазмом, Вооружённые Силы были могучими и уже ракетно-ядерными.

Теперь быть руководителем в СССР стало занятием не только почётным и ответственным, но и материально выгодным, а при этом — безопасным во всех отношениях. Царских жандармов нет, белогвардейской контрразведки нет, нет Махно и кулаков, нет опасности попасть в руки имперской СД…

Да и той жёсткой ответственности, которую устанавливала ранее сама логика борьбы, уже не было.

Собственно, и борьбы-то — внутри страны — со всеми её опасностями теперь не было. Социализм уже не боролся за себя, а развивался и всё более богател. А вместе с ним рос и соблазн жирного куска у тех, кто попадал в руководящие кресла. При этом кому-то и в голову не приходило, что это кресло не только накладывало на сидящего в нём обязанности, но и давало определённые возможности для обеспечения правдами и неправдами личного благосостояния. А кому-то это не только приходило в голову, но и становилось руководством к действию.

В СВОЕЙ книге «Берия — лучший менеджер ХХ века» я уже писал об этом и здесь позволю себе кое в чём повториться, сказав следующее…

Примерно к началу 50-х годов у страны наметилось два принципиально разных пути. Один путь вёл к неизбежной деградации страны, второй — к не менее неизбежному её расцвету.

Символом одного был Функционер — недалёкий, невежественный, амбициозный, не только не способный, но и не стремящийся оптимизировать общественное бытие страны, лично ленивый и некомпетентный и поэтому порождающий лень и некомпетентность как рядом с собой, так и на более низких уровнях власти.