Анатолий Фоменко - Царь славян

Известен также следующий многозначительный факт. «Можно было взяться за вторую часть «Домашнего быта русских царей», но едва Иван Егорович об этом подумал, как обнаружились новые неприятные обстоятельства. ИСТОРИКА ПЕРЕСТАЛИ ПУСКАТЬ В ДВОРЦОВЫЙ АРХИВ, ССЫЛАЯСЬ ТО НА ПРИВЕДЕНИЕ ДЕЛ В ПОРЯДОК, ТО НА СОСТАВЛЕНИЕ ОПИСЕЙ…

В 1880-х годах для Забелина были открыты все архивы, но интересы его переключились… и только в начале XX века он решил подготовить к печати продолжение своего старого труда… На девятом десятке лет для дальнейших занятий в архивах сил у автора уже не стало. Было от чего впасть в растерянность и уныние» [56], с. 695. И тем не менее, были общественные силы, которые все-таки поддерживали Забелина. Может быть, не всегда публично, но иногда вполне недвусмысленно. «12 марта 1884 года Забелин был удостоен звания почетного доктора истории Московского университета. 28 сентября того же года его избрали членом-корреспондентом Академии Наук, а 28 января 1885 года – почетным доктором истории Петербургского университета. К этому моменту Иван Егорович возглавлял кроме Общества и Российский исторический музей. На него смотрели уже не как на одаренного самоучку, а как на одну из центральных фигур в официальной науке России» [56], с. 697.

В 1887 году художник И. Е. Репин написал портрет И.Е. Забелина по заказу П. М. Третьякова для его галереи. Как отмечает А.А. Формозов, «сейчас он редко входит в ее экспозицию» [56], с. 710. Почему, спрашивается? Кому-то из ответственных лиц не нравится Забелин?

«С 1887 года до конца дней единственным местом работы Забелина стал Российский исторический музей» [56], с. 698.

«29 декабря 1884 года Алексей Сергеевич Уваров скончался, и Забелину предложили занять его пост. Он… был назначен товарищем председателя музея… Председателем с 1881 года числился брат Александра III великий князь Сергей Александрович. Это означало, что фактическое руководство музеем полностью доверялось Забелину… Иван Егорович переселился… в столь понравившееся ему здание музея и обосновался в нем уже навсегда, до конца дней» [56], с. 703.

«ЗА ЗАСЛУГИ В СТРОИТЕЛЬСТВЕ МУЗЕЯ Забелин был награжден орденом Станислава первой степени, а 1 января 1901 года произведен в тайные советники (чин третьего класса, соответствующий генерал-лейтенанту)» [56], с. 704. Кстати, бытовой штрих: «В своем кабинете в Историческом музее он часто сидел в валенках» [56], с. 721.

Это здание Исторического Музея, детище Забелина, стоит до сих пор на Красной Площади в Москве. По ходу дела отметим характерную деталь: «В 1920-х годах великий архитектор Ш. ле Корбюзье… советовал сохранить все древние памятники, но обязательно убрать с главной площади столицы здание Исторического музея» [56], с. 701. Отчего бы это? Очень не нравилось.

Накапливая фонды Исторического Музея, Забелин столкнулся со следующим любопытным обстоятельством. Формозов так кратко характеризует ситуацию: «В земле при раскопках удается обнаружить древности каменного, бронзового, начала железного века. А ВОТ ПРЕДМЕТЫ XIV, XV, XVI, XVII СТОЛЕТИЙ ОТЫСКАТЬ ЗНАЧИТЕЛЬНО ТРУДНЕЕ. Что-то осело в царской сокровищнице – Оружейной палате, что-то хранилось в церквах, что-то исчезло бесследно. Забелин был специалистом именно по этому периоду русской истории… О пополнении этой части коллекции он в первую очередь и думал» [56], с. 705.

Здесь нам приоткрылся многозначительный факт – странный провал в археологических данных из истории Руси эпохи XIV–XVII веков. Как мы теперь понимаем, дело, скорее всего, в том, что большинство материальных следов Великой = «Монгольской» Империи долго и целенаправленно уничтожалось в эпоху Романовых, чтобы вытереть из памяти даже сам факт существования Империи. А то, что уничтожить не успели или не смогли, искусственно отодвинули в глубокую древность. В итоге возник зияющий археологический провал как раз «на месте Империи». Но благодаря самоотверженной деятельности Забелина на посту руководителя Исторического музея, многое из остатков материальной истории Руси-Орды все-таки удалось спасти от забвения и разрушения.

Формозов сообщает: «Итоги собирательской работы музея за те годы, когда им руководил Забелин, поразительны. В 1886 году там было всего 1500 единиц хранения, в 1908 – уже сотни тысяч» [56], с. 708.

В последний период своей жизни Забелин много работал над историей Москвы. «Отныне Забелину были открыты все архивы. Оберпрокурор Святейшего синода К.П. Победоносцев… дал ему в 1882 году своего рода мандат, разрешение копировать и публиковать любые документы из архивов духовного ведомства Москвы. Всем настоятелям монастырей и приходских церквей города предписывалось помогать ученому» [56], с. 724. В это время Забелин стал печататься значительно реже, как бы замкнулся в себе. Может быть, какой-то отпечаток наложили волны осуждений и издевательств, прокатившиеся по нему после публикации «Истории русской жизни».

Обнаруживаемые им архивные материалы оседали в его записях и фондах Исторического Музея. Трудно сказать, что именно он «раскопал» в эти годы. Но, уже представляя его мировоззрение и научную дотошность, можно смело предполагать, что архивы Забелина, если они вообще уцелели, хранят (хранили?) много интересного для истории Руси. Во всяком случае доподлинно известно, что богатый архив Донского монастыря «с актами от 1562 до 1783 года перешел в личное собрание Забелина, а уже оттуда, после его смерти, – в Исторический музей… Обследовал И. Е. Забелин и архивы различных гражданских ведомств: Главного магистрата, Московской сенатской конторы, Полицмейстерской канцелярии, Камерколлегии, Каменного приказа, Губернской канцелярии, Канцелярии конфискаций. В 1891 году он спас предназначенный к сожжению архив Московской управы благочиния (полицейского управления), достаточно важный для истории города» [56], с. 724–725.

Вот еще один интересный штрих: «В конце 1940-х годов сотрудники Государственного исторического музея под руководством профессора Николая Леонидовича Рубинштейна подготовили к печати второй том забелинской «Истории Москвы» (ранее не публиковавшийся – Авт. ). Были уже гранки, но сверху набор приказали рассыпать (!? – Авт. ). Специалисты ПО-ПРЕЖНЕМУ ПОЛЬЗУЮТСЯ РУКОПИСЬЮ, НАХОДЯЩЕЙСЯ В АРХИВЕ МУЗЕЯ, и каждый раз извлекают из нее немало ценного. В итоге обширный замысел (Забелина – Авт. ) «Историко-археологического и статистического описания Москвы» полностью воплощен в жизнь не был» [56], с. 738739.

«Продолжение «Истории Москвы» ТАК И ОСТАЛОСЬ В РУКОПИСИ» [56], с. 738. Оно было издано лишь в 2003 году (да и то непонятно – полностью ли).

Все это выглядит чрезвычайно странно, даже подозрительно. Ведь после указанной попытки 1940-х годов до наших дней прошло более чем полстолетия. Неужели за эти десятилетия все никак не удавалось полностью издать труды Забелина? Были и есть непреодолимые препятствия? Может быть, в его трудах имеются архивно-археологические сведения из русской истории, которые цензоры-историки считают опасным выносить на белый свет, на суд широкой научной общественности? Потому и предпочитают втихомолку пользоваться рукописями, находящимися в архиве музея, дабы самим и бесконтрольно извлекать из них лишь то, что кажется подходящим. А все остальное, противоречащее, – тайком и поглубже задвигать в тишину хранилища. Во всяком случае трудно подобрать иное объяснение, – почему на протяжении ОКОЛО СОТНИ ЛЕТ после смерти замечательного историка И. Е. Забелина его труды все «никак не удается» извлечь из архива и ПОЛНОСТЬЮ опубликовать, без купюр.