Валентин Рунов - Полководцы Первой Мировой. Русская армия в лицах

Война с Японией нанесла русскому флоту страшный урон. Фактически его надо было отстраивать заново. В этой напряженной работе в полной мере раскрылся незаурядный военный талант А. И. Непенина. Он служил старшим офицером на крейсере «Адмирал Корнилов», начальником дивизиона миноносок, командиром канонерской лодки «Храбрый». В январе 1911 года Адриан Иванович занял очень ответственный пост начальника службы связи Балтийского моря.

В то время малочисленная, плохо оснащенная служба связи очень сковывала боеспособность российских кораблей. На всем побережье Финского залива имелось только четыре маломощные радиостанции. В балтийских шхерах, известных своими сложнейшими навигационными условиями, сигналы подавались ненадежными ацетиленовыми прожекторами, а кое-где даже кострами.

Непенин принялся за дело со свойственной ему энергией. Он добивался выделения на связь крупных денежных сумм, подбирал сотрудников, закупал оборудование. При этом Адриан Иванович не боялся конфликтов с самыми влиятельными лицами. По всему Балтийскому флоту ходил анекдот о том, как начальник связи в пылу спора принялся кричать на самого морского министра. Зато в кратчайшие сроки служба связи превратилась в прекрасно организованную систему, включавшую не только радиостанции, но и посыльные суда, морскую авиацию, разведывательную агентуру. С 23 декабря 1913 года – контр-адмирал.

Запуск воздушного змея с корабля с целью разведки противника.

Основатель и с 17 июля 1914 года первый начальник службы связи Балтийского моря. В этом качестве он добился больших успехов.

После гибели легкого крейсера германского флота «Магдебург» на камнях у маяка Оденсхольм русским водолазам удалось найти на дне рядом с кораблем труп шифровальщика, прижимавшего к груди свинцовые переплеты секретных кодов. Командующий Балтийским флотом адмирал Н. О. Эссен приказал передать их капитану 1-го ранга Адриану Непенину, известному на флоте присказкой «Думать-то надо», постепенно урезанной до личного пароля «думато». Он-то и организовал перехват радиосообщений противника.

6 августа 1916 года командующим Балтийским флотом был назначен контр-адмирал Непенин – с производством в вице-адмиралы. И сразу, вместе со своими старыми соратниками по службе связи, он стал готовить фантастическую операцию, которая должна была стать ключевой в кампании 1917 года. Непенин предлагал вывести в море все главные силы флота, поднять в воздух все 108 самолетов «Илья Муромец», нанести удары по тыловым германским морским базам и высадить десант под Кенигсбергом. Однако последующие события так и не позволили ему реализовать эту идею.

За свою службу во время Первой мировой войны А. Н. Непенин был награжден орденами Св. Станислава 1-й степени с мечами (19 января 1915 года) и Св. Анны 1-й степени с мечами (14 марта 1916 года)

Во время Февральской революции и стихийных матросских выступлений в Гельсингфорсе вице-адмирал А. Н. Непенин первоначально присоединился к происходящему перевороту, признав власть Государственной думы. По распоряжению члена революционного Военного комитета Государственной думы Н. В. Некрасова он даже арестовал финляндского генерал-губернатора Франца-Альберта Зейна. 2 марта 1917 года А. Н. Непенин поддержал отречение Николая II от престола. При этом он писал в Морской штаб: «С огромным трудом удерживаю в повиновении флот и вверенные войска. В Ревеле положение критическое, но не теряю надежды его удержать. Всеподданнейше присоединяюсь к ходатайствам великого князя Николая Николаевича, наштаверха и главнокомандующих фронтами о немедленном принятии решения, сформулированного председателем Государственной думы. Если решение не будет принято в течение ближайших же часов, то это повлечет за собой катастрофу с неисчислимыми бедствиями для нашей родины».

4 марта 1917 года адмирал А. Н. Непенин издал приказ следующего содержания: «Считаю абсолютно недопустимым пролитие драгоценной русской крови. От имени нового Правительства Великой и Свободной России еще раз призываю офицеров к спокойствию и единению с командой и категорически воспрещаю пролитие крови, ибо жизнь каждого офицера, матроса и солдата особенно нужна России для победоносной войны с внешним врагом». Однако именно в тот день он был убит в Гельсингфорсском порту группой матросов, которые явились к Непенину, по одним данным для того, чтобы арестовать его, по другим – с требованием, чтобы он отправился с ними в город на митинг.

Убийство Непенина, по воспоминаниям очевидца штабс-капитана Таранцева произошло следующим образом.

Когда большая толпа матросов, в большинстве своем с «Императора Павла I», частью пьяных и после ночных убийств, пришла требовать, чтобы командующий флотом отправился с ними на митинг, адмирал Непенин решил идти, опасаясь худшего. Сопровождать его пошли лейтенанты флаг-офицер Тирбах и инженер-механик Куремиров. Но когда толпа, во главе которой шел адмирал, миновала ворота, матросы подхватили под руки Тирбаха и Куремирова и отбросили их прочь, в снег за низенький чугунный заборчик.

Непенин остановился, вынул золотой портсигар, закурил, повернувшись лицом к толпе, и, глядя на нее, произнес, как всегда, негромким голосом:

– Кончайте же ваше грязное дело!

Никто не шевельнулся. Но когда он опять пошел, ему выстрелили в спину, и он упал. Тотчас же к телу адмирала бросился какой-то штатский и стал шарить в его карманах. В толпе раздался крик: «Шпион!»

Тут же ждал расхлябанный, серый грузовик. Тело покойного сейчас же было отвезено в морг. Там оно было поставлено на ноги, подперто бревнами и в рот трупа была воткнута трубка.

Вечером того же дня лейтенант Тирбах разыскал тело адмирала, обмыл, одел и на следующий день устроил похороны. Похоронен Адриан Иванович был на русском православном кладбище в Хельсинки.

Впоследствии матрос береговой минной роты Петр Грудачев в своих воспоминаниях утверждал, что это он убил Непенина вместе с тремя другими матросами. Об этом он даже написал в своей книге «Багряным путем гражданской», которая вышла в свет в Симферополе в 1971 году. В ней, в частности, он писал: «Я вглядывался в адмирала, когда он медленно спускался по трапу… Вспомнились рассказы матросов о его жестокости, бесчеловечном отношении. И скованность моя, смущение отступили: передо мной был враг. Враг всех матросов, а значит, и мой личный враг. Спустя несколько минут приговор революции был приведен в исполнение. Ни у кого из четверых не дрогнула рука, ничей револьвер не дал осечки…» Правда, существует мнение, что Грудачев мог задним числом приписывать себе «революционные заслуги».