Дмитрий Янчевецкий - 1900. Русские штурмуют Пекин

Трехплечая или треххолмная Золотая гора, китайская «Хуан-Цзинь-Шань», высоко уходя к небу, расставила над городом свои надежные каменные объятия. В течение многих веков разные народы хозяйничали на этой горе: китайцы, чжурчжени, монголы, маньчжуры и японцы. Теперь ею командуют русские, и ее утесы и скрытые в них батареи являются верной защитой для разбросанного внизу юного русского города.

«Адмирал Корнилов»

Будем надеяться, что, когда пробьет роковой час, Золотая гора в Порт-Артуре узнает участь не менее славную, но более счастливую, чем Малахов курган в Севастополе.

Мы вышли из прохода на рейд, где стояли два корабля: стройный двухтрубный «Адмирал Корнилов» и величественная великолепная «Россия», красивая эмблема славы и силы своего государства. Ее четыре громадные трубы напомнили мне о тех четырех странах света, по которым необъятная и неудержимая Россия шире и могущественнее раздвинулась за одну тысячу лет своей истории, чем другие государства за несколько тысячелетий своей жизни.

«Россия» у берегов Порт-Артура

Мы быстро идем в море, на юго-запад, в Таку. Берег долго виден. Тянется пустынный, зазубренный, с желтыми скалами, едва окрашенными чахлой травкой, Тигровый хвост, пригвожденный на конце белым маяком, — и последний уголок России на азиатском материке скрылся в голубой дали.

Кругом ясное небо. Теплый воздух. Чем ближе мы подходим к берегам Чжилийской провинции, тем более мутнеют бирюзовые волны Чжилийского залива, смешиваясь с илом, который веками выбрасывают реки великой китайской равнины — Желтая, Белая и Ляо: по-китайски Хуанхэ, Байхэ и Лаохэ.

В 11 часов утра в кают-компании подали завтрак. Старший офицер лейтенант, князь Кр*** [34] Имеется в виду лейтенант Сергей Петрович Крапоткин. Вскоре после описанного разговора он был переведен на броненосец «Сисой Великий» и принимал участие в блокаде Таку. , остроумный и интересный собеседник, философски настроенный, жаловался:

— Знаете ли вы, корреспондент, что такое служба на минном крейсере, на котором вы теперь идете? Знаете ли вы, что наша служба на этом почтово-пассажирском пароходе самая трудная, беспокойная, ответственная и самая неблагодарная, чем на всех других судах эскадры? Мы не имеем ни дня, ни ночи спокойной, потому что каждую минуту нас могут послать из Артура в Таку и из Таку в Артур с почтой и пакетами чрезвычайной важности. Если нужно кого-нибудь или что-нибудь перевезти, посылают нас. Если боксеры уничтожат телеграф в Тонку, что весьма вероятно, то наши крейсера будут главною связью между эскадрой, десантом и Артуром. От своевременной передачи нами экстренной депеши может зависеть участь целого отряда. Когда мы в ходу, мы не можем иметь никакого спокойствия: вы видите, как нас качает.

Точно в подтверждение слов лейтенанта, «Гайдамак» стал усиленно раскачиваться на Печилийских волнах. Суп начал плескаться в тарелках.

— Когда же мы стоим на этом суденышке в Таку, — продолжал старший офицер, — так это истинное мучение. Вода в Такуском рейде ничем не защищена от ветров и вечно болтается. Нельзя принять ни одного положения, допускаемого вашим телом, чтобы это было для вас удобно. Нельзя ни сидеть, ни лежать, ни спать, ни стоять. Вас подбрасывает во все стороны. Нельзя же в самом деле все время ходить, балансируя по палубе, как акробат по канату. А между тем, как ни стараться, на нашей трудной, черной, неэффектной и неблагодарной службе нельзя заработать Георгия. Это не крепости брать, хотя каждый из нас сумеет это сделать нисколько не хуже, чем всякий другой офицер. И так мы будем болтаться и терзаться целое лето, пока не окончится вся эта китайская комедия.

— Но как бы эта комедия не превратилась в трагедию? — заметил я.

— Тем лучше. И тем больше шансов для нас встретиться с каким-нибудь неприятельским судном и пустить его на воздух, если, конечно, мы не взлетим раньше сами.

«Гайдамак» быстро шел на запад, делая по 15 миль в час.

К вечеру ветер усилился. Бурые волны со свистом и завыванием бросались на судно, то нагоняли, то опережали его, то кидали из стороны в сторону и снопом брызг обливали его бока.

Я лег в каюте, но от качки стал неистово вертеться и болтаться на койке, будто из меня сбивали сливки. Я взобрался снова на палубу и, делая без всякого желания веселые прыжки и поклоны, каждую минуту убеждался в справедливости слов лейтенанта.

— Неужели в этом заливе всегда так качает? — спросил я одного из офицеров.

— Нет, сегодня еще сравнительно тихая погода, — ответил он.

— Благодарю покорно!

В 6 часов вечера на алом горизонте заката стали вырисовываться суда международной эскадры, и в 7 часов, среди иностранцев, ясно показались очертания родных судов — «Сисоя Великого» и «Дмитрия Донского».

«Гайдамак» повернул к адмиральскому кораблю «Сисой Великий».

Морская демонстрация! Какая редкая и странная, но красивая картина.

На протяжении 10 миль собралось 22 судна девяти держав. Ближайшие суда отчетливо чернели своими реями, флагами, орудиями, рубками, матросами. Далекие суда ускользали из вида. Наступила ночь, заблистали иллюминаторы, и зажженные фонари точно звездочки повисли в воздухе. Доносился неясный шум команд, музыки. Паровые катера и барказы точно чайки носились между морскими исполинами, которые, едва покачиваясь, лежали черными огромными китами на мутной беспокойной воде.

Вот английские гиганты: броненосец «Centurion» под флагом вице-адмирала Сеймура, крейсера «Orlando» и «Endymion».

Там друзья-французы. Крейсер «Descartes», мощных очертаний, с странными низкими и широкими трубами, точно с двумя головами, и крейсер «D’Entrecasteaux», офицеры которого, вероятно, вспоминали бурный альянс и жаркие объятия своих русских товарищей в Порт-Артуре, во время их визита в наш порт, за три недели. На крейсере «D’Entrecasteaux» флаг контр-адмирала Куржоль.

Германский крейсер «Kaiserin-Augusta». Австрийский — «Zenta». Итальянские «Elba» и «Calabria». Японский «Kassagi» и американские «Manocacy» и «Newark». В стороне стоял китайский крейсер «Хай-Тен», под флагом контр-адмирала. Как-то странно было видеть китайца среди союзников, ополчившихся на китайцев.

«Сисой Великий»

По решению адмиралов на китайском крейсере были сняты некоторые части машины и замки у орудий.

На трех судах были видны флаги, красивые по простоте и идее: синий андреевский крест на белом поле. Это были — «Сисой Великий», «Дмитрий Донской» и «Всадник», который жестоко бился на зыби. На горизонте стоял «Гремящий», а в реке Пэйхо «Кореец».