Анатолий Фоменко - Доктор Фауст. Христос глазами антихриста. Корабль «Ваза»

• Предыдущая мысль подтверждается тем, что тут же Рабле начинает зачем-то рассуждать, причем путано, о ЗАКОННОСТИ ИЛИ НЕЗАКОННОСТИ РОЖДЕНИЯ младенца после излишне длительного срока вынашивания и при условии смерти мужа. Скорее всего, перед нами — искаженная дискуссия, уже хорошо знакомая нам по раввино-иудейской версии истории Христа. Она настаивала на НЕЗАКОННОРОЖДЕННОСТИ Иисуса. Его объявляли мамзером, то есть рожденным вне официального брака, а Марию Богородицу обвиняли в блудодействе с неким римским солдатом [307]. Мы очень подробно изучили эти материалы в книгах «Царь Славян» и «Царский Рим в Междуречье Оки и Волги». Рабле намекает здесь именно на эти бурные средневековые споры вокруг догмата о Непорочном Зачатии.

• Сами роды младенца описаны у Рабле так: Гаргантюа появился на свет из уха матери, то есть из ее головы. И здесь же сам указал на параллель с рождением Вакха из бедра Юпитера и богини Минервы-Афины из головы того же Юпитера. Но мы ранее уже показали, что оба этих «античных» мифа говорят на самом деле об одном и том же, а именно — о рождении Андроника-Христа при помощи кесарева сечения. Мы подробно объяснили также, почему в одном случае кесарево сечение объявили разрезом на бедре бога Юпитера, а в другом — перенесли разрез на голову Юпитера. Такая версия рождения Иисуса бытовала в царском христианстве, объявленном потом «языческими мифами». Не будем здесь повторять эти подробности, отсылая читателя к нашим книгам. Таким образом, Рабле фактически прямым текстом сообщил нам о том, что Гаргантюа-Христос явился на свет посредством кесарева сечения, сделанного Деве Марии.

• И наконец, отметим еще раз, что текст Рабле-реформатора выполнен в развязном, издевательском виде, нацеленном на то, чтобы оскорбить верующих и расшатать религиозные и идеологические устои Великой Ордынской Империи.

• Ясное дело, царей Великой Ордынской Империи иногда могли уважительно именовать гигантами, подчеркивая их роль в тогдашнем мире. Рабле же назвал своих основных героев гигантами именно потому, что хотел показать — над кем конкретно он издевается.

Вывод.В начале своего «романа» под именем гиганта Гаргантюа Рабле вывел Андроника-Христа, погрузив его историю в мутный поток критики, намеков, аллегорий и юмора «ниже пояса». А под именем Гаргамеллы описал Деву Марию.

Родословная Гаргантюа и его «сына» Пантагрюэля представлена в самом начале второй книги Рабле. Родословие совершенно откровенно написано как пародия на известную родословную Христа. В качестве иллюстрации приведем лишь несколько примеров. Рабле ухмыляется: «Полифем родил Кака, Как родил Этиона, первого подхватившего дурную болезнь, оттого что не пил летом холодного вина, о чем у нас есть свидетельство Бертакино… Копун родил Гайоффа, у которого яички были сделаны из тополя, а детородный член из рябины…», с. 166–167.

И так далее, в том же издевательском духе. Некоторым современникам Рабле, а также современным комментаторам и историкам все это нравилось и нравится. В восторге они и от местами непристойного литературного стиля Рабле, наглядно видного, например, из цитированных нами выше фрагментов о рождении Гаргантюа-Христа. Дескать, смело, образно, прогрессивно. Достойно подражания.

Зададимся вопросом — на кого был рассчитан «роман» Рабле? Наша мысль такова: скорее всего, на широкие народные массы. Ведь для интеллигенции того времени отдельно писали интеллигентные реформаторские трагедии Шекспир (например, про Гамлета-Христа) и Марло (про Фауста-Христа). Для среднего класса и простолюдинов создавали более развязные тексты, вроде германской Народной Книги про Фауста, шутовских театральных и кукольных комедий. Но желали охватить как можно более широкие круги населения. Для этого написали пять низкопробных книг Рабле, нацеленных, в основном, на плебейские слои, на не очень просвещенный народ, далекий от изысканных душевных метаний Гамлета вроде «быть или не быть». Взяли за основу, в частности, несколько сюжетов из жизнеописания Андроника-Христа и подали их под соусом грубых насмешек и непристойностей. Добавили рассуждения про венерические заболевания. Например, пролог первой книги начинается словами: «Достославные пьяницы и вы, досточтимые венерики (ибо вам, а не кому другому, посвящены мои писания)», с. 29.

Впрочем, комментаторы вроде А. Дживелегова восхищаются и настаивают на оправдательной интерпретации «смеха Рабле». Пишут так: «Это оглушительный, раскатистый смех во все горло, который понятен каждому и потому обладает огромной заразительностью, от которого рушится все, над чем он разражается, смех здоровый, освежающий и очищающий атмосферу… Так смеются люди из народа», с. 22. Итак, для борьбы с Империей призвали также и насмешку.

А вот еще один любопытный вопрос: почему «роман Рабле» изготовили такого большого объема? Ведь написать семьсот страниц, целых пять книг, — не шутка. Это большой труд. Зачем? Ведь его простоватую, разрушительную и вульгарную суть можно было бы сформулировать куда короче. Ответ, по-видимому, таков. Огромный объем мутного и запутанного текста потребовался, чтобы частично замаскировать его откровенно анти-имперскую и анти-кафолическую направленность. Ведь прочесть этот толстый «роман» целиком, страницу за страницей, средневековому читателю было весьма непросто. Попробуйте сами! Скорее всего, надоест через несколько глав. Поэтому, вероятно, пропагандисты «романа» выхватывали для рекламы и призывов лишь отдельные, нужные им куски. А когда их вызывали в имперский суд по обвинению в разрушении основ, реформаторы обиженно восклицали: «Да ничего подобного! Смотрите — практически на любой странице у нас лишь юмор и безобидная фантастика. И таких страниц — несколько сотен. Так что мы вполне добропорядочные граждане».

На этом стоит остановиться. Мы сами потратили немало времени и последовательно, не спеша, прочитали все семьсот страниц романа Рабле и все комментарии к ним. Оказалось, что они полностью подтверждают наши выводы. Любой желающий может повторить наше исследование.

Надо сказать, что «роман» Рабле успешно выполнил свою роль. Его использовали для «раскрутки» идей Реформации в Западной Европе. При этом самого Рабле поддерживали на высоком административном уровне. Несмотря на проклятия многих людей в его адрес, «Рабле ОХРАНЯЛО ПОКРОВИТЕЛЬСТВО КОРОЛЯ И ТРЕХ МОГУЩЕСТВЕННЫХ ЕПИСКОПОВ. Все же он порою вынужден был идти на компромиссы», с. 19.

В результате раблезианская литературная пропаганда и лозунги вскоре влились в разгоревшиеся войны Реформации против Империи. Сегодня нам внушают следующее: «Задача, которую Рабле поставил себе, была выполнена блестяще. Но и труд и талант великого писателя не пошли ему на пользу. «Четвертая книга» вышла в феврале 1552 года, а в апреле король заключил мир с папою… Недаром в конце 1552 года в Лионе ходили слухи, что он (Рабле — Авт .) арестован и посажен в тюрьму. Попытки добиться верных сведений о нем в Париже не привели ни к чему. Рабле исчез. Книга была, как и три ее старшие сестры, осуждена. Но едва ли сам Рабле подвергся репрессиям. Он умер в Париже и там же похоронен во второй половине 1553 года…