Оскар Йегер - Всемирная история. Том 4. Новейшая история

Относительно шлезвиг-голштинского вопроса Пруссия и идущая вместе с ней на помочах у Австрии остальная Германия не сделали в это время ничего. Господствовавшая в Копенгагене партия пользовалась своим успехом, переиначивая в Шлезвиге все на датский манер: церковь, школу, администрацию. Немцы подвергались преследованию, лишались мест, высылались из области. Эти изгнанники, к чести Пруссии, находили там приют. Дело осложнялось еще больше вследствие дарованной государству Фридрихом VII общей конституции, которая с октября 1857 года вновь находилась на рассмотрении Союза. Оно затягивалось благодаря нерасположению Австрии и слабости других германских правительств. Этот вопрос, который не мог быть разрешен тогдашней Германией — Германским союзом — мог найти свое разрешение лишь одновременно с самим германским вопросом. Австрия была несколько потрясена результатами восточного кризиса, но ее могущество тогда еще не ослабло; теперь же «новогодний привет» императора Наполеона III выносил на первый план вопрос об австрийском владычестве в Италии; то, что Фридрих Вильгельм называл «революцией», снова поднималось против Австрии. Не исключено, что он заступился бы за нее, оставаясь верным ольмюцской политике, но кормило правления выпало уже из его рук.

С октября 1857 года Фридрих Вильгельм был поражен недугом, который оказался неизлечимой болезнью мозга. Правление перешло к брату его, Вильгельму, назначенному сначала наместником, а вскоре, при получении доказательства того, что недуг короля может быть продолжительным, принц Вильгельм был признан регентом. Перемена правителя стала тотчас же ощущаться по всей стране: прихотливое благодушие, произвол, наклонность к партийности сменились разумной и мужественной волей. Будучи наместником, принц Вильгельм терпел министров, избранных его братом, но, став регентом королевства, он окружил себя людьми прямого и честного характера, подобными ему самому. Во главе их был князь Антон Гогенцоллерн-Зигмаринген; военным министром был назначен фон Бонин, некогда вытесненный русофильской партией за то, что он жестко отверг возможность для Пруссии быть на стороне России во время восточного кризиса; министром финансов был фон Патов, министром внутренних дел, несколько позднее, граф Шверин, вождь либералов в стане ландратов.

Принц-регент изложил свою программу в своем обращении к министрам 8 ноября; от нее можно было ожидать блага, потому что теперь за словами стояло и дело. Он обещал идти вперед, но не порывая с прошлым, уважая права католической Церкви, как и права евангелического Союза, при полной свободе в области науки. Отвергая всякое клерикальное лицемерие, прикрывающее собой политические происки, он обозначал свою немецкую политику словами: «Защита прав и нравственные завоевания». Партия Крестовой Газеты потерпела полное поражение при первых же новых выборах: за ней осталось лишь 15 мест в палате; однако ее нельзя было еще считать окончательно побежденной, потому что новое правительство действовало с крайней осторожностью и сдержанностью.

Этому правительству предстояло решать огромную задачу, вследствие фразы, сказанной 1 января, и ее неудержимо развертывавшихся последствий.

В первую минуту всеобщего возбуждения, вызванного новогодними словами Наполеона III, Европе показалось, что весь мир уже объят пламенем и развернулась борьба германского начала с романо-славянским, среди стихийного столкновения всех, волнующих европейскую жизнь противоречий и осложнений. Но дела совершаются не так быстро и войны этого времени имеют естественную наклонность локализироваться, ограничиваясь определенной целью. Король Виктор Эммануил выразил в своей тронной речи (10 января 1859 г.), что он и его народ не могут оставаться безучастными к воплям, раздающимся в разных частях Италии. В том же месяце, 31 числа, состоялся брак принцессы савойской, Клотильды, с двоюродным братом Луи Наполеона; 17 февраля туринская палата предоставила своему правительству кредит в пятьдесят миллионов.

Между тем, Англия, Пруссия и Россия прилагали усилия на примирение сторон. Сам Наполеон телеграфировал своим союзникам, что принимает в принципе условие, поставленное Австрией в вопросе о предполагаемом конгрессе, то есть разоружение (апрель). Казалось, что этим разрушаются все надежды итальянских патриотов, все разумные меры Кавура, все долговременные приготовления к борьбе, но Австрия сама испортила себе все дело, предъявив в Турине через одного из своих офицеров, барона фон Келерсберга, ультиматум, которым требовалось немедленное разоружение и в течение трех дней дать однозначный ответ: «да» или «нет». Через три дня Кавур ответил Келерсбергу, что ему нечего сказать. Война была объявлена, и в день прибытия Келерсберга за ответом, 23 апреля, министр предложил палате облечь короля на время войны диктаторскими правами. Через два дня после этого французы вступили в Пьемонт.

В своем манифесте Франц Иосиф указывал на свое долготерпение по отношению к Пьемонту. Он выражал также надежду на содействие Германии, в которой поднялся весьма шумный, но неопределенный патриотический задор. Виктор Эммануил объявлял, что сражается за права целой нации, а император Наполеон III, что он обнажает меч для освобождения Италии и ее возвращения самой себе: Австрия должна или господствовать до Альп, или предоставить Италии свободу до Адриатики.

Силы обеих сторон были равны. Если австрийцы несколько уступали противникам в численности войск, то имели преимущество во времени и могли быстро одержать несколько побед, прежде чем французы подоспели бы с достаточными силами; но они упускали дни за днями и их главнокомандующий, граф Франц Гиулай, перешедший Тессин еще 29 апреля, бездействовал, как бы нарочно давая французам и пьемонтцам время соединиться. Наполеон, прибыв в Геную 12 мая, воскресил в своем дневном приказе имена наполеоновской эпохи: Арколе, Риволи., Маренго; он говорил, что «новая итальянская армия не посрамит своей старшей сестры». В то же время на севере, вдали от главных квартир государей, Гарибальди организовал свои партизанские отряды, в которые вступали многие ломбардские жители.

Первая битва произошла в горах, к югу от По, между Алессандрией и Пьяченцой, при Монтебелло. Французами командовал генерал Форе, австрийцами — граф Стадион. Австрийцы, пытавшиеся по своему обыкновению сделать «усиленную рекогносцировку», к вечеру отступили и, не потерпев, собственно, поражения, позволили противнику, по крайней мере, полагать, что проиграли сражение. 31 числа итальянские дивизии, под командованием Чиальдини, завязали бой при Палестро, причем король, плохой полководец, но отличный солдат, сражался в первых рядах, не щадя себя. Однако генеральное сражение произошло только 4 июня при Мадженте, на левом берегу Теслина. Гиулай подошел к этому месту, расположенному между Маджентой к северу и Абиатеграссо к югу, во главе 115 000 человек. Французы переправлялись через Тессин не спеша, постепенно собираясь в боевой порядок, и австрийцы могли бы легко разбить их центр, где находился император со своей гвардией, если бы Гиулай понимал свое дело. Но генерал Мак-Магон, развернув наступление с севера от Турбиго, к вечеру решил исход боя в пользу французов. В последующие дни австрийские войска, треть которых и не принимала участия в сражении, оставили все позиции вплоть до Минчио: Пьяченца, Парма, Модена, Анкона, Болонья, Феррара, вся Ломбардия были потеряны для Австрии, потому что и фельдцейхмейстер Урбан, преследовавший гарибальдийцев, должен был отступить, и 8 июня Наполеон III и Виктор Эммануил вступили в Милан, который австрийцы покинули 5 числа.