Глеб Носовский - Завоевание Америки Ермаком-Кортесом и мятеж Реформации глазами «древних» греков

Кстати, название «ГРОМОВОЙ Тапир», по-видимому, указывало на ГРОМ пушек, неразрывно связанных в памяти индейцев с вождем Кортесом-Ермаком.

И тут мы неожиданно обнаруживаем, что натолкнулись на еще одно соответствие между русской и испанской = османской версией событий. Как мы только что узнали, монах-францисканец Хуан де Орбита — Хан Орды? — схватил «увесистый камень и в ярости разбил идола на куски». Во всей дошедшей до нас письменной истории конкисты такое яркое событие было, насколько нам известно, единственным. В то же время, выше мы уже подробно обсуждали историю разрушения остяцкого = ацтекского идола атаманом Иваном Мансуровым. Дело было уже после гибели Ермака. В Сибирь из Москвы пришел атаман Мансуров с сотней казаков, чтобы завершить завоевание Ермака. Остяки окружили ордынский отряд, заперши его в крепости. Началась осада и тяжелые бои. Остяки притащили большой идол и стали совершать перед ним жертвоприношения, дабы получить помощь в войне. И тут Мансуров приказал тщательно навести пушку и выстрелить по идолу. Надо полагать, достаточно тяжелым ядром. Выстрел оказался настолько точным, что разнес в щепки не только идола, но и дерево, к которому его поставили, см. рис. 8.114 и 8.166. Во всей истории походов Ермака и его преемников такой сюжет — орудийная и удачная стрельба по идолу — является единственным. Во всяком случае, в Кунгурской Летописи более ни о чем подобном не сообщается.

Скорее всего, это яркое событие отразилось и в индейских, и в испанских = османских источниках. Там тоже говорится, что разрушение идола произошло уже после смерти Кортеса. Тоже сообщается, что монах разбил идола при помощи увесистого камня. Скорее всего, речь шла о пушечном казацком ядре, разрушившем остякского идола и березу.

Далее, подчеркивается, что два монаха оказались в меньшинстве, будучи окруженными враждебно настроенными индейцами майя. Атаман Мансуров и его немногочисленные казаки тоже были окружены превосходящими силами остяков = ацтеков.

В обеих версиях говорится, что в конце концов пришельцы победили. Монахи «уговорили индейцев», «объяснили им их неправоту» и те пристыженно отпустили их. А казак Мансуров победил остяков силой. После чего продолжил поход. Конечно, испанская версия уверяет нас, будто два бесстрашных монаха, окруженные озверевшей толпой индейцов, возмутившихся разрушением их святыни, всего лишь «силой слова» сломили ярость толпы. Однако, сравнивая теперь с русской версией, мы понимаем, что вместо «силы слова» была применена «сила пушек». Атаман Иван Мансуров — «монах по имени Хан» — убедил остяков = ацтеков не витиеватым разговором, а пушечным огнем. После чего перепуганные остяки-индейцы «отпустили» завоевателей.

С одной стороны, русская Летопись оказывается в данном случае более точной. Рисуемая ей картина конфликта выглядит естественнее, чем испанская = османская. С другой стороны, последняя сообщает деталь, явно забытую русским летописцем. А именно, что разрушенный идол, названный в Кунгурской Летописи «белогорским болваном», был как-то связан с памятью о Ермаке-Кортесе.

Рис. 8.166. Атаман Иван Мансуров приказывает расстрелять Остяцкого = Ацтекского идола из пушки. Идол и дерево были уничтожены. В испанской = османской версии это же событие описано как уничтожение «монахом», при помощи камня, священной статуи «коня Кортеса» в столичном городе майя. Испанская версия точнее, чем романовская, отражает суть дела, поскольку говорит о событиях в Центральной Америке. А вовсе не в Сибири, как стали ошибочно уверять романовские историки. Фрагмент рисунка из Кунгурской летописи. Взято из [67], с. 138.

Рис. 8.167. Поход атамана Ивана Мансурова. Напомним, что на старинных картах моря часто изображались в виде рек, см. книгу «Основания истории». Взято из [67], с. 137.

В заключение, полностью приведем соответствующий фрагмент Кунгурской Летописи.

«Во второе лето по смерти (Ермака — Авт. ), посланы воеводы с Москвы, Иван Мансуров с товарыщи, с ним 100 человек ратных. Егда плыша по Иртышу и видеша по Иртышу по брегу яко песка поганскаго войска, ждуще на побиение, по ведомости, яко в малости посланного войска (казаков — Авт.); и стужившеся и проплыша за страх и до Оби реки. Видев же смерзение лда, поставиша град над Обью, против устья реки, и седоша зимовати (см. рис. 8.167 — Авт. ).

Собрашася с Иртыша и с Оби множество Остяков и оступиша городок, и бишася день, в он же поганий в вечер отступиша. В утрии же ПРИНЕСОША С СОБОЮ БОЛШЕГО БЕЛОГОРСКАГО БОЛВАНА, и поставиша под древо березу, и молясь и жряху, да возмут град. И во время жрения их стрелиша из города в цель из пушки, и КУМИРА ИХ С ДРЕВОМ НА МНОГИЕ ЧАСТИ РАЗДРОБИША. Погани же зело устрашишася, не знаше, мня же, что из лука такой человек розбил, и вси разыдеся по своим. И посем ясак принесоша и в весне чрез Камень пройдоша» [67], с. 134, 136.

Рис. 8.168. Карта завоевательных походов в Центральной Америке Ермака-Кортеса и его последователей. По Г. Парксу, 1949 г. Взято из [10], с. 271.

На рис. 8.168 приведена карта походов Ермака-Кортеса и его последователей. Как мы уже понимаем, датировки, поставленные здесь историками, ошибочны. Эти события происходили примерно шестьюдесятью годами позднее — в самом конце XVI века, а вовсе не в его начале, как нас уверяют.

В истории Кортеса видное место занимает молодая индианка Малинче, попавшая к конкистадорам при их вторжении в Мексику. Она стала любовницей Кортеса, постоянно сопровождала его, была переводчицей. Более того, она оказалась предательницей интересов индейцев. Отношение к ней в Мексике было негативное. Ее имя стало символом предательства. «В политическом языке современной Мексики, — пишет советский историк М. Былинкина, — широко распространен термин „малинчизм“, то есть „предательство национальных интересов“. Попавшая в рабство к испанским конкистадорам молодая индианка Маличе, или Малинцин, получившая после крещения имя Марина, стала возлюбленной Кортеса и содействовала успехам испанцев, выступая против индейских народов. Имя ее стало нарицательным для обозначения предательства»… Часто в индейских хрониках колониального периода КОРТЕСА НАЗЫВАЮТ ПО ИМЕНИ ЕГО ВОЗЛЮБЛЕННОЙ ТОЖЕ МАЛИНЧЕ И МАЛИНЦИН [24], с. 146.