Владимир Муравьев - Московские легенды. По заветной дороге российской истории

Академик-демократ А. Н. Яковлев отвлекает внимание читателя от истиной деятельности ВЧК — ГПУ и т. д. на внешние детали и тем самым фальсифицирует историю.

Фактически в той же роли выступает изданная ФСБ РФ и Мосгорархивом роскошная книга-альбом «Лубянка, 2. Из истории отечественной контрразведки» (1999 г.). Лубянка, 2 всем у нас, да и за рубежом известна прежде всего как место деятельности не отдельных благородных Штирлицев, а огромной армии гнусных и абсолютно бессовестных палачей и заплечных дел мастеров, поэтому именно их деятельности должна быть посвящена книга с таким названием. Но при знакомстве с ней создается впечатление, что кто-то специально постарался авторитетом и славой разведчиков прикрыть этих преступников.

Правда, в предисловии мимоходом сказано, что была на Лубянке, 2 и тюрьма и что содержались в ней известные люди, но лишь мимоходом. Зато более подробно сообщается об архитекторе А. И. Лангмане, и, в частности, о том, как он «поступил весьма находчиво: он разместил шесть прогулочных дворов с высокими стенами и прямоугольником неба вместо потолка на крыше здания».

Прогулки на крыше были моральной пыткой.

Почему-то на крышу (основываюсь только на личном опыте) выводили по вечерам, после отбоя, когда было уже темно. Над высокой оградой загонов было видно небо, подсвеченное огнями Москвы, слышались шелест шин, гудки автомобилей, звонки трамваев и другие звуки городского шума — звуки мира, из которого были вырваны люди, шагающие вдоль стен с руками за спиной. Слышать эти звуки было и отрадно: значит, есть в мире еще что-то, кроме внутренней тюрьмы, и мучительно, так как следователи всем обещали, что в этот мир возврата нет…

Прошлое с течением времени неизбежно становится объектом научных исследований историков, фантазий романистов, а также любопытства самых широких слоев народа, и как отклик на это появляются соответствующие исторические музеи.

Вокруг Лубянской площади и Большой Лубянки сохранилось много зданий, связанных с деятельностью органов в эпоху ленинско-сталинских репрессий, редкий по концентрации и целостности исторический комплекс, невольно вызывающий мысль о музее. Эту идею обсуждали в «Мемориале», но оказывается, она посетила головы не только бывших жертв репрессий.

В московской газете «Вечерний клуб» от 26 февраля 1998 года напечатана информационная заметка под названием «Добро пожаловать на Лубянку»: «По инициативе и при участии Министерства внутренних дел России на карте столицы появился новый экскурсионный маршрут. Он начинается на Лубянке, в здании культурного центра МВД. За сценой его концертного зала когда-то располагался кабинет Дзержинского — от него сохранился вмонтированный в стену сейф. Холл до сих пор украшает зеркало, в которое оглядывал себя Лаврентий Берия. Для туристов воссоздан интерьер кабинета сотрудника НКВД 30–40-х гг. Продолжается маршрут в лубянских подвалах. Здесь со временем предполагается открыть музей памяти жертв репрессий и даже поместить в нем восковые фигуры».

К. В. Лебедев. Встреча Владимирской иконы Божией Матери на Кучковом поле в 1395 году. Рисунок конца ХIХ в.

После дома Трындиных на Большую Лубянку выходит Большой Кисельный переулок — главная улица старинной Кисельной слободки, в которой жили кисельники, варившие ритуальное кушанье кисель, употреблявшийся при поминках по умершим. В этом районе, где находились поблизости один от другого три монастыря со своими кладбищами — Рождественский, Варсононофьевский и Сретенский, спрос на кисель был постоянный и устойчивый.

Впрочем, кисель на разной основе — овсяный, ржаной, пшеничный, гороховый, ягодный — вообще был в старину не только ритульным, но и вообще широко распространенным и любимым кушаньем. Недаром же о нем сложено много пословиц: «Где кисель, там и сел», «Киселем брюха не испортишь», «Киселю да царю всегда место есть». Настоящий кисель требует для своего приготовления большого мастерства и опыта, есть в этом ремесле и свои секреты.

А на другой стороне переулка, на углу, стоит следующий дом по Большой Лубянке под № 15, — основательное, строгое и красивое общественное здание для солидных контор и магазинов, построенное в начале XX века в стиле рационального модерна. Оно было построено в конце 1880-х годов выдающимся архитектором А. С. Каминским, о котором уже не раз упоминалось в этой книге, и в 1914–1917 годах перестроено, но с сохранением общего характера и декоративных деталей прежнего здания известным архитектором московского модерна А. Л. Остроградским. До революции последним владельцем этого дома был личный почетный гражданин Иван Сергеевич Романов — Представитель Общества Брянских заводов. После революции в доме помещались различные организации, общежития, часть дома была перепланирована под жилые квартиры, торговые помещения занимали магазины.

Далее практически весь квартал занимают постройки Сретенского монастыря. Этот квартал является древнейшим преданиями и документально отмеченным достопримечательным местом Москвы самого раннего времени ее истории, эпохи основания города. В преданиях и летописях оно называется Кучковым полем . Было оно местом народных сборищ жителей окрестных деревень, местом веча и обсуждения разных общественных событий и проблем.

В его названии сохраняется память о легендарном владельце здешних мест «болярине некоем, богатом суще» Стефане Ивановиче Кучке, которого, по преданию, в середине XII века убил князь Юрий Долгорукий, села его забрал в казну, а на Москве-реке, на Боровицком холме поставил «град мал, древян» и назвал его по имени реки — Москвой.

Самое раннее зафиксированное документом упоминание Кучкова поля относится к 1379 году, и рассказывает оно об эпизоде, видимо, неординарном и поэтому попавшем на страницы летописи, — о публичной смертной казни, совершенной на нем. «Того же лета, — читаем мы в Троицкой летописи, — августа в 30 день во вторник до обеда в 4-й час дни Иван Васильев сын тысяцкого мечем потят бысть на Кучковом поле у городу у Москвы повелением князя Великого», и далее летописец добавляет: «Бе множество народа стояща». Судя по этому сообщению, Кучково поле XIV веке в Москве играло такую же роль места публичного суда и расправы, какую позднее — в XVII–XVIII веках — Болотная площадь.

О преступлении Ивана Васильева сына Вельяминова летопись рассказывает достаточно подробно. Должность тысяцкого — начальника земской рати — существовала еще в Киевской Руси, князь ведал военными делами княжества, тысяцкий — гражданскими. С течением времени с усилением и расширением функций княжеской власти и включения в нее гражданских проблем должность тысяцкого в Московской Руси оказалась во многом дублирующей властные права князя и даже при некоторых обстоятельствах превышающей княжескую власть.