Владимир Муравьев - Московские легенды. По заветной дороге российской истории

Принесли лом, молот, сбили замок, открыли двери.

Вошел император в башню — внутри пусто, одни голые стены — больше ничего. Николай Первый рассердился такому непорядку и говорит с возмущением:

— Какого же черта здесь столько лет караул держат? Пауков, что ли, караулят? Только это не такая драгоценность, чтобы из-за нее караул ставить!

И тут пришло ему в голову постучать по стене. Постучал — вроде пустое место. Приказал позвать каменщика и велел ему выламывать кирпичи.

Выломали, а там тайник — лежат книги и исписанная бумага.

— Это что за секретный архив? — спрашивает царь.

Генералы в один голос отвечают:

— Не можем знать.

Заглянул Николай в книги, ничего понять не может, потому что написано непонятными буквами на непонятном языке. Послал царь в Московский университет за профессорами. Профессора смотрели-смотрели, думали-думали, тоже ничего не разобрали и говорят:

— Эти книги нам неизвестны и написаны на непонятном языке. Но есть у нас один старичок-профессор, он давно на пенсии, но большой знаток языков. Если уж он не разберет, тогда никто не разберет.

Привезли старичка-профессора. Посмотрел он на книги и сразу сказал:

— Эти книги — Брюса, и бумаги его рукой писаны.

Царь про Брюса до этого времени и не слыхал. Старичок ему про Брюса рассказал, и пока рассказывал, царь очень удивлялся.

Николай попросил, чтобы профессор что-нибудь прочел из книги. Тот стал читать. Царь послушал-послушал и говорит:

— Ничего понять невозможно.

Старичок объяснил ему попросту, что это книги по чародейству.

Тогда царь говорит:

— Теперь я понял, это — тайные науки. Поедешь со мной и мне одному будешь читать и толковать, что в них написано.

Приказал царь погрузить все эти книги и бумаги в свою коляску, посадил с собой старичка и уехал. И где теперь эти книги, бумаги, где старичок, — говорится в конце легенды, — никто не знает, нет ни слуху ни духу.

Однако молва о существовании «Черной книги» и о том, что она находится в Сухаревой башне, шла по всей России. Даже в начале XX века говорили, что Брюс все еще обитает в Сухаревой башне, и когда порой поздней ночью прохожие видели свет в верхнем окошке, говорили, что это Брюс «до сих пор занимается чародейством по своей самой главной — „Черной“ — книге.

И в прежние, и в новые времена находились желающие овладеть чародейством, как владел им Брюс, они искали его книги „по волшебству“ и главную „Черную книгу“, за что предлагали дьяволу свою душу. Вот до чего были отчаянные люди! Но не было такого слуха, чтобы кому-то даже за такую цену удалось эти книги заполучить.

Правда, об одной чародейной книге Брюса, которая все-таки попала в чужие руки, рассказывали в Москве во второй половине XIX века в связи с тайной так называемого „проклятого дома“ на Арбате — особняка князя Оболенского, дома № 4, ныне снесенного. Этот дом долго стоял пустой, в нем никто не жил, но по ночам из него раздавались таинственные звуки.

Эту историю про Брюсову книгу, князя Хилкова и его лакея Баранову рассказал ломовой извозчик старик Кадудкин».

Вот эта история. Начал свой рассказ старик Кадушкин с подтверждения правдивости московской молвы: «Будто в доме черти пляшут, ты не верь. А что там по ночам бывает стук и гром — это верно. Ты послушай, я тебе расскажу: и кто дом построил, и кто в нем жил, и как получилось, что на него нашло проклятье. Не зря нашло, тут дело серьезное». А далее шло объяснение происхождения необычного стука и грома.

Построен дом давно, сразу после Наполеонова нашествия и московского пожара. На его месте был другой дом, так он сгорел, его сам хозяин князь Оболенский сжег. Тогда нарочно поджигали, чтобы французов выкурить. А когда французы ушли, князь построил новый, этот нынешний, дом. Жил или не жил он в новом доме, не скажу — не знаю. Но в какое-то время тоже давно — нанял это дом и стал квартировать в нем другой князь, по фамилии Хилков.

Князь Хилков был не простой человек, а ученый! Раньше он жил за границей и учился. Все экзамены сдал, да ему этого, видишь, мало было. У него, видишь, такая мысль в голову втемяшилась: хотел он вторым Брюсом сделаться. Вот какой был полет мысли у человека!

И была у него старинная книга — Брюсово сочинение. Большие деньги он отдал за нее — тысячу или даже две. Ну, это понятно, человек хотел наукой навеки прославиться, вот и не пожалел денег на книгу. А все же напрасно он возмечтал сделаться вторым Брюсом, такому не бывать стать! И раньше многие добивались попасть в Брюсы, и теперь сколько профессоров добиваются, да не выходит ихняя затея.

А Хилков, значит, возмечтал и принялся по Брюсовой книге учиться. Жил он тихо, скромно, пиров, балов не задавал, в карты не играл, не тем у него голова была забита. Прислуги держал немного: лакея и повара.

Повар-то здесь ни при чем, а лакей — лакейская его душа — от сытого житья, с суконным рылом да в калашный ряд. Видно, князь похвастался перед ним — показал Брюсову книгу, сказал, что, мол, через нее можно того-другого добиться, и лакей вздумал украсть эту книгу и самому колдовать.

Однажды князь пошел на прогулку, лакей цапнул книжку, унес к себе, раскрыл — и глаза вылупил: ничего не понимает, ни одного слова. Листал, листал, то раскроет книгу в начале, то в середине, то в конце, бился-бился и понял — не про него писана эта грамота.

А тут, как на грех, барин с прогулки вернулся. Что делать лакею? Испугался, закрутился, заметался, не знает, как с книжкой быть. Потом помчался на кухню и сунул книгу в горящую плиту. А повар свое дело делает, ему невдомек.

Слышит лакей, подает барин звонки, зовет его, прибегает, а князь сам не свой: хватился заветной книги, а книги нет.

— Где, — спрашивает лакея, — книга?

А лакею нечего сказать. Прикинулся незнающим.

— Не могу знать, ваше сиятельство, — отвечает. — Может, куда завалилась?

— Ищи!

Принялся лакей искать, туда заглянул, сюда заглянул.

— Нету нигде, — говорит.

Тут уж и князь стал помогать в поисках. Принялись они вдвоем передвигать столы, диваны, шкафы — на весь дом шум, грохот. Понятно, книги не нашли, она давно дымом в трубу ушла.

Потемнел князь лицом, задумался… Выгнал лакея, закрыл дверь.

Лакей встал под дверью, ждет, когда барин его опять позовет.

Долго ждал лакей за дверью, может, целый час. А князь не зовет. Набрался лакей храбрости, приоткрыл дверь, заглянул в кабинет — и закричал диким голосом: князь-то удавился, висит в петле, гвоздь в стену вколотил и на шнурке повесился.

Сбежался народ, явилась полиция. Пристав перво-наперво допросил повара и лакея. Ну, с повара какой спрос, его дело — кухня, а лакей говорит:

— Ничего не могу знать, ваше благородие. Всё книги читал, а какая причина тому, что жизни себя лишил, не знаю.