Олег Шишкин - Красный Франкенштейн. Секретные эксперименты Кремля

Обезьянник в Гаване располагал парой самцов шимпанзе, двумя самками этого вида, уже приносившими приплод, таким же количеством самок орангутангов, но всего лишь одним самцом. Имелась и почти половозрелая самка гиббона. Вариаций для скрещивания было более чем достаточно. Правда, отсутствовали гориллы. Опыты с последними профессор решил отложить.

Иванов уповал на удачу и рассчитывал на кубинских питомцев. Подробные описания обезьян из Палатино имелись в книге американца профессора Йеркса, а климат Кубы, во многом сходный с тропиками Гвинеи, имел несколько важных преимуществ: здесь не было малярии, убийственной мухи цеце и разнообразных африканских паразитов. Гавана славилась своим университетом, обладавшим современными лабораториями и библиотекой.

О питомцах госпожи Абреу профессор писал с восхищением: «…некоторые взрослые шимпанзе ее обезьянника чинно и мирно сидели в гостиной, владели ложкой и вилкой»20. Единственное, что удручало Иванова, так это недостаточное, с его точки зрения, количество самок. Но участливая госпожа Абреу готова была приобрести необходимых для экспериментов обезьян. Она сообщила в своем письме профессору о нескольких половозрелых особях, которых ей предлагала британская фирма Chapman, и просила ученого посетить Лондон, чтобы провести оценку этих животных и подтвердить их возраст.

В тот момент Иванову казалось, что от величайшего открытия его отделяют лишь считаные дни. Находясь под гипнозом отлично складывающихся обстоятельств, профессор «облизывал» возможные прожекты: «Если для надлежащей постановки опытов гибридизации между представителями различных видов антропоморфных обезьян необходимо было увеличить число взрослых самок шимпанзе в обезьяннике г-жи Abreu, то для постановки опытов искусственного осеменения человека спермой антропоморфных обезьян здесь имелось самое главное — взрослые самцы шимпанзе и орангутангов»21.

Теперь у ученого в распоряжении имелись три места и варианта действий: 1) Куба; 2) Конакри, где были предварительные договоренности с губернатором Французской Гвинеи; 3) станция Пастеровского института в Киндии. Самым тяжелым был последний вариант, но он рассматривался как запасной.

Иванов намечал выехать в Лондон в первых числах августа 1926 года, а оставшееся до поездки в Англию время ученый отдал работам в лабораториях Пастеровского института. Для успеха опытов нужно было выяснить максимальный срок сохранения спермы животных и людей с высокой степенью активности и способности вызвать зачатие. Помимо этого устанавливалась длительность сохранности семенных желез, вырезанных из трупа, при температуре 0 градусов. Это было необходимо в том случае, если имплантаты застреленных самцов будут доставлены для операций в Москву из Гвинеи в специальных контейнерах-холодильниках.

Институт Пастера стремился оказать Иванову максимальную помощь в проведении будущих экспериментов. Для обеспечения успеха опытов были привлечены несколько ведущих лабораторий научного центра. Академик Бертран предложил ряд газов, усыпляющих животных и облегчающих охоту на них. Вместе с Ивановым он провел ряд опытов в этом направлении.

В неменьшей степени Илью Ивановича волновал вопрос о характере сонной болезни, распространяемой мухой цеце. Ее возбудителями являлись трипаносомы — род простейших класса жгутиковых. Они паразитируют в крови домашних животных и человека. В Гвинее, куда могла бы отправиться экспедиция Иванова за живыми особями-донорами или имплантатами, сонная болезнь занимала одно из первых мест наряду с такими инфекциями, как малярия, сифилис и гонорея. Поэтому в Пастеровском институте Илья Иванович и академик Месне проводили специальные опыты с трипаносомами и выясняли формы воздействия на возбудитель болезни.

Другой ученый, доктор Фурнье, бился над поставленным профессором вопросом о наилучшем наркозе, применимом при осеменении обезьян или операциях по трансплантации. Таким препаратом был признан хлорэтил.

Однако широкий опыт в этой области был накоплен в Лаборатории экспериментальной физиологии College de France, где работал известный врач Воронов. Для анестезии обезьян использовались специальные клетки объемом 80 куб. см, закрывавшиеся двойной подъемной дверью. Одна часть этого приспособления была обрешечена и позволяла примату свободно дышать, другая, сплошная, закрывалась, когда в клетку начинал поступать хлорэтил. Хватало 50 г этого химического соединения, чтобы усыпить животное. Однако, как только его несли на операционный стол и привязывали конечности, на мордочку обезьяны накладывали компресс с сильным раствором хлороформа.

Пионер операций по омоложению, хирург-экспериментатор Воронов широко распахнул двери своего научного центра для земляка. Для газовых опытов Бертрана он предоставил ряд обезьян, лишенных пола во время операций по омоложению22.

В College de France Воронов демонстрировал профессору Иванову передовые методы содержания обезьян в неволе, способы их усыпления и удивлял результатами с трансплантацией добавочной половой железы старым баранам, вновь ставших передовыми производителями.

Парад научных чудес завершился совместной операцией доктора Воронова и Иванова на самке шимпанзе Норе. Советский профессор по просьбе коллеги продемонстрировал технику метода искусственного осеменения обезьяны спермой человека.

Вариант постановки такого опыта на Норе был весьма проблематичен. Два года назад она была стерилизована, а оба ее яичника были пересажены пожилым пациенткам. Но долго оставаться бесполой шимпанзе не пришлось. Хирург-экспериментатор Воронов пересадил ей кусочки яичников, взятых у трупов женщин. Сделана эта трансплантация была весьма оригинально: «Кусочек яичника женщины, вшитый в мышцу брюшного пресса этой же обезьяне более 2 лет назад доктором Вороновым, не мог служить источником зрелых яиц, так же как и другой фрагмент яичника женщины, вложенный доктором Вороновым в то же время в полость uterus без прикрепления его к слизистой оболочке»23.

И именно на таком странном хирургическом уродце и предлагалось продемонстрировать передовую технику осеменения. Иванов не питал иллюзий относительно успеха этого опыта, но, как всегда, надеялся на чудо, которое возможно и в науке. Однако позже он посетовал: «Разумеется, она не могла овулировать, и этот случай искусственного осеменения шимпанзе спермой человека отнюдь не может быть назван опытом»24.

Сам того не ведая, Иванов оказал Воронову услугу, которой тот не преминул воспользоваться. В октябре он выступил на научном форуме в Стокгольме с сообщением о сенсационных экспериментах в лаборатории College de France. Заявление получило небывалый резонанс.